Грей очнулся связанным стоя на коленях. Перед ним возвышалась гора из жестяных бочек и трухлявых коробок, а на самой вершине ее украшал трон из расписного дерева, отделанный красной кожей. Кругом господствовала тьма, и лишь постамент был освещен неведомой силой.
— Уютно тут у тебя, — раздался насмешливый голос прокурора, — ничего не скажешь.
В следующий миг Боб Митчелл уже вальяжно восседал на троне, закинув ногу на подлокотник и размахивая своей любимой тростью.
— Не стану утомлять тебя разглагольствованьем, скажу напрямик — мы в твоей голове, и все, что нас окружает — твои помысли и воспоминанья… Мило, мило… — еще раз скептически осмотрелся прокурор.
Грей, насупив брови, по прежнему молчал.
— Даже не знаю, что страшнее — окружающая нас неизвестность или твой взгляд, — Боб рассмеялся, — кстати, раз я начал откровенничать, давай-ка я сразу поясню, что сейчас здесь будет происходить… Я законопослушный гражданин своей страны, я люблю свой штат, почитаю символику и плачу над гимном, но, парень, с крышей у меня полная беда. Я бы сводил тебя на экскурсию, да не люблю гостей дома. Ты скажешь — один поехавший садист извращается над точно таким же психом, — беспредел! Я же скажу — Боб расплылся в зловещей улыбке, — правосудие. Правосудие Соединенных штатов не может в полной мере наказать и перевоспитать таких ублюдков как ты. Я же — постучал он по трости — в силах это сделать. И я же в силах вынести тебе приговор. — В его руке возник судебный молоток, а на коленях огромная кипа бумаг, — Сорок восемь отягчающих убийств, Грей!.. Серьезно?! Сорок восемь! Нет, я еще понимаю, десять, ну пятнадцать… Но сорок восемь! Нет, это никуда не годиться. С тем условием, что власти, даже теперь, знают лишь о десятке!.. Приговариваю тебя, Грей Филлипс, к двум столетиям заточения в своей голове… вместе со мной. — Он стукнул о подлокотник трона молотком и вышвырнул его не глядя. — А, как прокурор штата, я считаю своим прямым долгом причинить тебе максимальное страдание. Это моя работа, — вновь одарил улыбкой Боб, — наказать тебя. Ты не умрешь, но вот боль будет взаправдашняя… Не станем затягивать, приступим!
Грей Филипс окунулся в бездонную пропасть кошмара; всеобъемлющая тьма собственного разума поглотила его сполна. Бесчисленное множество орудий для пыток не переставали терзать его бессмертную плоть в едином лихом порыве; душа маньяка, словно оголодавший желудок переваривала саму себя, а вся мерзость, все ее содержимое, сочилось желчью сквозь проступающие язвы. И лишь прокурору Бобу было под силу прекратить адские муки, чем он периодически и занимался, но лишь для того, чтобы переделать их на новый, более изощренный лад.
По велению волшебной трости в руках прокурора, в здешнем мире вершилось угодное ему правосудие и подобное зрелище ни чуть не надоедало мучителю. Долгие годы он наслаждался болью и страданиями Грея, неизменно восседая на своем красном троне и ни на миг не прекращая злорадствовать.
Он и не думал сдерживать данное слово. Годы шли, срок становился короче, но вместо долгожданной свободы — вначале от оков разума, а затем и оков тюремных, — Грея ждала смертная казнь в реальном мире. Сам того не осознавая, одурманенный болью, он подписал бумаги и признался во всех своих убийствах. Прокурор же счел это одним из своих самых гуманных поступков — наградить смертью. Ведь все предыдущие уголовники, что согласились пройти «тест», по его окончанию сходили с ума, не в силах выбраться из витиеватого клубка сознанья, и остаток дней своих проводили в лечебницах строгого режима, которые оказывались едва ли лучше тюрем…
Боб в особенности любил надавить на самое болезненное место — отца Грея Филипса. Тот представал перед сыном в образе многометрового монстра с клыкастой слюнявой пастью и мощными, как стволы деревьев баобаб руками.
Узник собственного разума день ото дня блуждал по беспросветному лабиринту боли, но воля к свободе и ненависть к своему карателю, придавали ему неисчерпаемый источник сил. И вот однажды, он увидел просвет…
— Какая встреча — обрадовался Боб, разглядывая перекошенное ненавистью лицо преступника, — давно не виделись! Ты такой молодец, не у многих удается найти выход.. Только есть небольшая загвоздка… Твой срок еще не подошел к концу, так что сейчас я быстренько верну тебя обратно и мы…
— Смотри на меня! — зловеще взревел Филипс так, что сделал шаг к подножию горы мусора, на вершине которой пошатнулся красный трон — Смотри!
— Ого, — нервно улыбнулся прокурор, — сколько в тебе еще сил. Ну ничего, сейчас папаша выбьет из тебя всю дурь, — только он стукнул тростью о подлокотник, как на пути Грея к вершине возник ужасающий монстр. Чудовище утробно взревело и уже было готово грызть и рвать на куски, как вдруг заключенный пал на колени и смиренно обратился к нему:
— Отец, если это и в самом деле ты! Я не говорил этого прежде… Ты всегда жестоко наказывал меня! За это я тебя ненавидел и убил! Но ты никогда бы не позволил, чтобы на твоего сына поднимал руку кто-то кроме тебя! Слышишь! Ты никогда не давал меня в обиду! Этот человек — он указал на прокурора, — он меня обижает!..
Боб не успел скрючить очередную ухмылку, как монстр в мгновение ока очутился на вершине горы и одним молниеносным движением руки сбросил царя с его трона, переломав большую часть скелета.
— Неплохо, дружище, — едва шевеля конечностями бубнил прокурор, — так провести меня удавалось лишь раз и то самому Ирвину Киту спустя сто восемьдесят лет заточения, — кости медленно, но верно вставали на места, — что не говори, а папаня тебя любил, сукина сына, хоть ты его и прикончил… Довольно! — он встал на ноги — это ничего не меняет! Сейчас ты продолжишь свои страдан…
Прокурор Боб оборвал себя на полуслове, его тут же бросило в жар, когда взгляд коснулся и застыл на Грее, восседающем на троне с тростью в руках. Грей Филипс впервые за долгие годы обнажил свои кривые зубы в зловещей улыбке. Мгновение тянулось вечно…
Раздался звон удара трости о подлокотник трона…
Автор иллюстрации на главной странице: Тимур Федотов
