Артур слушал тираду друга внимательно, но почему-то не осмеливался кинуть взгляд на говорящего. Когда тишина вновь сомкнула челюсти, ему стало почти физически некомфортно.
— А у меня величайшей радостью была игрушка, принесенная пришедшей с работы мамой, или же папа, предлагающий «нанаку» — что-то необычайно вкусное — конфетку, фрукт или козинак. Тогда мечтой было добиться разрешения родителей не спать после десяти вечера или бабушка, каждый день с радостью забиравшая меня из центра детского развития, а потом и школы. Но времена шли, а люди становились циничнее и жестче, ты заметил? И так странно, почти дико было смотреть на них, таких знакомых тебе ранее до последней родинки и таких непонятных, закрытых в своем мире вещей потом. Времена идут. Времена…
— Кофе будешь?
— Да. Пожалуй… Только не полную. Так вот. Времена идут, и я до последнего момента думал, что вот она, моя жизнь, как на ладони. Выпускник престижного университета, не без греха, конечно, но все же с приемлемой успеваемостью, а главное – знаниями. Мне действительно нравилось это – слушать людей, вникать в их проблемы, проникать в самые глубины подсознания. И я бы устроился на престижную работу, и я бы занимался любимым делом, и не было бы у меня никакой глобальной мечты, осуществить которую у меня прямо-таки чесались бы руки. Потому что зачем какая-то эфемерная мечта, когда вот оно – то, что хочется, само идет в руки, получается как-то без моего участия (ну, практически)? А теперь гляжу я на нас, потерянных, блин, странников: ну ей-богу же, не хватает Розы, и вот тебе «Маленький принц». Воплощение, так сказать, в вольном прочтении. Я буду Принцем по вторникам и четвергам, а тебе, так и быть, оставлю среду и пятницу. А в остальные дни в нашем с тобой королевстве на двоих пусть царит анархия. А что, было бы забавно…
