Его судили за предательство товарищи по партии и платили огромное жалование полицейские начальники. Он считался одним из лучших агентов Третьего отделения и безусловным лидером Боевой организации. Он ходил по тонкому льду между Черновым и Зубатовым. Будучи предателем, сам был не единожды предан. Так кого на самом деле предал Евно Азеф — революционеров или охранку?
Сын небогатого гродненского портного-еврея в юности увлёкся социалистическими идеями, как бы сейчас сказали, экстремистского толка. Евно быстро сообразил, что в революции можно сделать хороший гешефт. А для выходца из простой еврейской семьи, обременённой чертой оседлости и комплексом происхождения, деньги имели большое значение.
Советская историография представляет нам Азефа лишь в роли беспринципного и безжалостного агента царской охранки, без стыда и совести отдававшего под трибунал товарищей по партии. Это миф! Азеф с одинаковым усердием использовал в личных целях и охранку, и Боевую организацию.
Зубатовский агент экстра-класса был отчаянным авантюристом и прирождённым игроком. Он не только сдаёт своих эсеров, но и организует покушения на первых лиц государства: убийства министра внутренних дел Плеве и Великого князя Сергея Александровича (в ту пору московского градоначальника) — его рук дело. Азеф играет пешками и фигурами на политической доске, при этом не делая особой разницы между революционерами и высокопоставленными чиновниками. Они для Евно Фишелевича были всего лишь инструментами, целью же был он сам — «великий и ужасный».
Он просто работал на себя — бесцеремонно использовал два враждующих лагеря: эсеровских боевиков и царскую охранку, не найдя другого пути преуспевания в жизни. Он создал бренд под названием Азеф и успешно раскручивал его вплоть до событий Февральской революции и последующего октябрьского переворота. Его даже осудить как следует не смогли! Вполне вероятно, что Евно попробовал бы нажиться и на советской власти, просто не успел — скончался в Берлине в апреле 1918 года от почечной недостаточности в возрасте 49 лет. Говорят, спустя 20 лет его безымянная могила за №446 бесследно исчезла с берлинского кладбища.
Это интересно: Миф под названием кровавое воскресенье
