В январе 1913 года в Третьяковской галерее произошло драматическое происшествие, вызвавшее срочный приезд Репина в Москву.
16 января молодой человек, по профессии иконописец, из старообрядцев, Абрам Балашов, изрезал ножом картину «Иван Грозный». Из трех ударов один пришелся на лицо Грозного — от середины виска, пересекая ухо, до плеча, — второй разрез прошел по контуру «оса царевича, задев щеку Грозного и уничтожив весь очерк носа царевича, третий повредил пальцы правой руки царевича, разрезал щеку у него и задел правый рукав Грозного. Хотя многие утверждают, что на полотно было нанесено семь ударов: первый, второй, третий, четвертый, самый опасный пятый, шестой и завершающий удар.
Сейчас же картина, написанная на холсте, была наклеена на другой холст, из Эрмитажа были приглашены для реставрации ее Д.Ф.Богословский и И.И.Васильев. Когда вся техническая часть ее под общим руководством Богословского была закончена, из Куоккалы был вызван Репин.
Корней Иванович Чуковский, живший в то время в Куоккале и почти ежедневно бывавший у Репина в Пенатах, поведал о том, как Репин встретил это известие.
Репин сидел в столовой, и так странно было видеть его в эти часы не в мастерской, не с кистями в руках. Я вбежал к нему, запыхавшись, и начал бормотать какие-то слова утешения, но уже через секунду умолк, увидав, что он совершенно спокоен. Он сидел и ел свой любимый картофель, подливая в тарелку прованское масло, и только брезгливо поморщился, когда Наталья Борисовна (Нордман-Северова, жена Репина) опять повторила свое: «будто по телу ножом». Он был уверен тогда, что картина, одна из его лучших картин, истреблена безнадежно; он еще не знал, что есть возможность реставрировать ее, и все же ни словом, ни жестом не выдал своего великого горя. Чувствовалось, что к этому спокойствию он принуждает себя: он был гораздо бледнее обычного, и его прекрасные, маленькие, стариковские, необыкновенно изящные руки дрожали мельчайшей дрожью, но его душевная дисциплина была такова, что он даже говорить не захотел о происшедшем несчастье.
Позже сам Репин приезхал в Москву и переписал голову Грозного в неприятной лиловой гамме, не вязавшейся с остальной гаммой картины, — взгляды на живопись у художника сильно изменились за 20 лет творчества.
Реставраторы убрали эти исправления и привели картину к точному соответствию её детальным фотографиям. А Репин, увидев восстановленную картину позже, ничего не заметил.
