С первого взгляда совершенно не понятно, кто и почему именно в такой позе изображен на фотографии. Женщина в расшитом камнями платье на коленях перед мужчиной, отвернувшимся немного в сторону. О чем она просит его, о чем умоляет? Кто они?
На самом деле этот снимок имеет величайшую культурную ценность. Он говорит об искреннем признании российского литературного наследия.
Так кто же эти люди на фото? Если вы увлекаетесь музыкой или фильмами первой половины XX века, то женщину, наверняка, узнали сразу — на коленях, припав к руке мужчины, стоит несравненная Марлен Дитрих, навсегда покорившая своим голосом и образом сердца миллионов. Но перед кем она пала на колени? Удивленный и смущенный на сцене рядом с мировой звездой музыки и кинематографа стоит… Константин Паустовский. Да-да, это именно его рассказы мы так хорошо помним с детства. Удивительно добрые и мудрые, от них всегда немного щемит в груди. «Растрепанный воробей», «Теплый хлеб» и многие другие, от которых становится так тепло и ясно на душе.
Как же случилась эта незаурядная встреча? История, достойная быть рассказанной вновь и вновь. В 1963 году Марлен Дитрих прибыла в советскую столицу с гастролями. Позже она отмечала, что русские журналисты, встречавшие ее, задавали очень интересные вопросы, совсем не такие, как в других странах. Певица, в свою очередь, расспрашивала советскую прессу о Константине Паустовском. Когда-то Марлен прочла в переводе его повесть «Телеграмма» и искренне считала это произведение самым большим литературным открытием для себя. С тех пор актриса мечтала познакомиться с автором и его другими произведениями.
Во время приезда Дитрих Константин Георгиевич был серьезно болен, ему не разрешали покидать стен больницы. У писателя за плечами уже было несколько инфарктов и тяжелое течение астмы. Сведения о том, как именно произошла встреча двух служителей искусства, несколько разнятся, но сходятся в одном: великая Марлен, звезда с мировым именем, преклонила колени перед советским писателем.
По первой версии, которая описана в книге Дитрих «Размышления», Паустовский находился в зрительном зале, где она выступала. Сама певица была твердо уверена, что ее кумир сейчас находится в больнице, и встретиться им, увы, не суждено. Но после выступления ее попросили остаться на сцене. И вдруг к актрисе, немного пошатываясь, поднялся Паустовский… Марлен была поражена, и не смогла вымолвить не слова по-русски. Певица, однако, нашла способ выразить свое восхищение автору любимой повести: она вдруг бухнулась перед ним на колени и, прижавшись лицом к морщинистой руке писателя, поцеловала ее. Платье Марлен было совсем не приспособлено для подобных «упражнений»: немного треснув по швам, оно окатило сцену градом камней, украшавших ткань. Люди с первых рядов бросились их подбирать, чтобы вручить приме. Народ решил, что бриллианты настоящие. Но Марлен ни на кого не обращала внимания. Наверно, в тот момент она думала, вспоминая «Телеграмму»: «Как же это хорошо — успеть».
К сцене подлетел доктор Паустовского, настрого запретив писателю поднимать Дитрих. Минутная неловкость быстро сгладилась — певица проворно встала, и теперь уже Паустовский поцеловал ей руку.
По другой версии, как-то после концерта у Марлен уточнили, чтобы еще она хотела увидеть? Музеи, достопримечательности? И как же все были ошарашены, когда Дитрих, подруга Ремарка и Хеммингуэя, тихо сказала:
Я бы хотела увидеть советского писателя Константина Паустовского. Это моя мечта много лет!
Сказать, что большие начальники были ошарашены — значит ничего не сказать.Всех мигом подняли на ноги. К вечеру Паустовский, полуживой от терзавших его болезней, был найден. Врачи строго-настрого запретили писателю куда-либо выходить. Тогда с личной просьбой к Паустовскому обратился компетентный товарищ. Константин Георгиевич отказался. И тут кгбшникам пришлось делать то, чего практически никогда ранее не приходилось — умолять… Неловко, неумело. Умолили.
Продолжение у этой истории такое же, как и в первой версии — Паустовский прибыл под конец одного из концертов Дитрих… Дальше вы уже знаете.
…И как после такого не поверить в великую силу русской литературы?
