Фридриха-Иосифа Гааза (впоследствии Федор Петрович) называли «святым доктором». В 26 лет он, немец поступил на русскую службу. Во время Отечественной войны 1812 года работал в качестве хирурга в Русской армии.
Имел обширную практику и преуспевал в России. Ему принадлежали суконная фабрика и подмосковное имение. По личному распоряжению императрицы был назначен главным доктором Павловской больницы. Всегда бесплатно лечил в московских богадельнях, требовал учредить должность врача для помощи «внезапно заболевших, нуждающихся в немедленной помощи», увеличить количество коек для крепостных, сделать более гуманной процедуру освидетельствования душевнобольных. Постоянно принимал и снабжал лекарствами бедных больных. На собственные средства организовал первую в Москве больницу для бесприютных, а после выписки большинству оказывали дальнейшую помощь: иногородних снабжали деньгами на проезд до дома, одиноких и престарелых помещали в богадельни, детей-сирот старались пристроить в семьи обеспеченных людей.
Почти 25 лет работал директором тюремного комитета. Свою деятельность посвятил облегчению участи заключенных и ссыльных. В это время в России колодников приковывали за шею или неделями держали в железных рогатках, так что нельзя было ни сесть, ни лечь. «Некаторжных» на этапе вели на толстом железном пруте с ушком, на который надевалось от восьми до десяти наручников. Снять с прута можно лишь умирающего или тяжко больного. По настоятельным требованиям Федора Петровича в России отменили железный прут.
Он добился освобождения от кандалов стариков и больных. Разработал новую облегченную модель кандалов и испытал ее на себе. Оказывал врачебную помощь больным, увечным и престарелым арестантам. Отменил бритье половины головы для женщин и для тех, кто не совершил уголовного преступления. По его требованию ввели освидетельствование здоровья арестантов, а больных оставили подлечиться в тюремной больнице на 120 мест, которая открылась по ходатайству Гааза.
Опрашивая арестантов, Гааз понимал, что многие из них несут наказание, не соответствующее степени их вины. И тут же предложил ввести при пересыльной тюрьме должность «справщика», который поможет осужденным бороться за свои права. И получив отказ, сам начал выполнять эту работу. Открыл школу для детей арестантов и мастерские при тюрьмах, где можно было учиться ремеслу. Чтобы они могли осуществиться, он тайком добавил свои деньги.
Когда после неурожая тюремное продовольствие сократилось на пятую часть, Гааз внес 11 тысяч рублей «от неизвестной благотворительной особы». Продал и имение, и фабрику, а все деньги отдал на улучшение жизни заключенных. В старости жил в нищете – его хоронили за казенный счет. До самого Введенского кладбища в Лефортове гроб несли на руках.
