Почти однофамильцы…

Подарочная книга в коленкоровом переплете с тиснением на корешке и обложке «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» Лаврентия Берии. Выпущена в 1939 году Государственным издательством политической литературы. Повествование охватывает период становления советской власти на Кавказе в период 1897-1924 годов. В книгу включены фотографии Сталина, а также снимки большевиков Закавказья и репродукции малоизвестных картин. Артефакт содержит доклад Берии (в то время — всего лишь первого секретаря Закавказского краевого комитета партии), сделанный им на Тифлисском партактиве 21-22 июля 1935 года. В этом выступлении Лаврентий Павлович впервые назвал ВКП(б) «партией Ленина-Сталина», а самого Сталина сделал главным действующим лицом революционного движения в Закавказье. Это поначалу предопределило взлет карьеры Берии, а в 1953 году стало одним из главных пунктов вменяемых ему обвинений. Уже после расстрела Лаврентия Павловича стало известно, что книга была написана бывшим подчиненным Берии с почти одинаковой фамилией — Эрнестом Бедия, который был расстрелян вместе с другими соавторами книги в 1938 году. Оригинал. Объем 288 страниц. Тираж: 15000 экз. Цена на обложке: 10  рублей 50 коп.

*     *     *

Эту книгу вполне можно сравнить с «Малой Землей» Леонида Брежнева. Не по содержанию, конечно, а по тому, сколько шуму в свое время наделали жаркие споры об истинном авторстве обоих произведений. Но если с трилогией Леонида Ильича, которая, к слову, была выпущена баснословным 15-миллионным тиражом и за которую генсек получил Ленинскую премию по литературе, историки к концу 80-х годов вроде бы разобрались (считалось, что «литературными неграми» были очеркист Анатолий Аграновский, написавший первую часть «Возрождение», публицист газеты «Известия» Аркадий Сахнин», создавший «Малую Землю», а также ведущий корреспондент «Правды» Аркадий Мурзин, поднявший за Брежнева «Целину»), то в дискуссии об авторстве и научной ценности книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» до сих пор не поставлена точка. Но главное — ни одно из последующих научных или литературных творений советских руководителей не вызывало такую череду репрессий, как это.

Было бы крайне наивно полагать, что книга по столь знаковому докладу Лаврентия Берии вышла только спустя четыре года после его публичного оглашения. Перед нами уже пятое издание этого произведения, но далеко не последнее — всего за свою историю эта работа выдержала девять публикаций. Первая вышла вскоре после Тифлисского партактива уже в сентябре 1935 года, а последняя всего за год до ареста Берии – в 1952 году.

Тираж книги каждый раз увеличивался: например, наш артефакт был отпечатан количеством 15 тысяч экземпляров, а в 1948 году доклад выпустили уже 200-тысячным тиражом. Впрочем, в нашем случае столь скромное количество может объясняться тем, что издание позиционировалось как подарочное.

Несмотря на многочисленные перевыпуски, сегодня эта книга считается довольно редкой – впрочем, как и любое сочинение Берии, труды которого после ареста и расстрела повсеместно изымались и уничтожались. Некоторые коллекционеры, выставляя этот лот на продажу, в надежде прибавить раритету дополнительной ценности, уточняют, что это прижизненное издание. На это лукавое замечание хочется заметить, что иначе и быть не могло – после смерти Лаврентия Павловича его труды уже не публиковались. По крайней мере, в СССР.

Книга издавалась в двух вариантах – мягком и твердом переплете. В нашем случае переплет твердый, коленкоровая обложка бордового цвета с тиснением на корешке. На лицевой стороне в виде барельефа изображена группа кавказских революционеров. Их лидер, внешне отнюдь не случайно очень похожий на молодого Сталина, держит в руках реющее знамя, на котором имеется надпись на грузинском языке (видимо, что-то вроде «Вся власть Советам!»). Издательства, которым заказывался выпуск книги, менялись как минимум один раз. Первый и второй тиражи в 1935-м и 1936 годах были отпечатаны по заказу Партиздата ВКП(б) в типографии им. Коминтерна. Последующие, включая наш артефакт, – по заказу Государственного издательства политической литературы в московской типографии им. Воровского.Впрочем, в выходных данных к нашему раритету указано, что над ним работало даже не одно, а целых четыре предприятия. Типография им. Воровского, очевидно, отвечала только за набор текста, Третья фабрика книги «Красный пролетарий» выпускала портреты Сталина, фабрика «Гознак» занималась клише и печатью цветных иллюстраций, а инициальные буквы, заставки и концовки выполнил методом гравюры по дереву график Федор Константинов. Выходит, что над оформлением этого важнейшего для советской власти произведения работал огромный творческий коллектив, впрочем, как и над его написанием.

Интересно также сравнить стоимость издания в разные годы выпуска: в 1935 году книга стоила 1 рубль 70 копеек, а в разгар репрессий в 1939 году – уже 10 рублей 50 копеек. Поскольку значительной инфляции в тот период в СССР не наблюдалось, выходит, что фундаментальный труд Берии за 4 года существенно прибавил в цене – пропорционально наращиванию могущества самого Лаврентия Павловича и прославляемого им Вождя.

Среди тех, кто читал эту книгу (полагаем, в 30-40-е годы XX века таковых было немало), не было единого мнения о том, насколько ценной и полезной может считаться эта работа. Одни полагают, что статистика, приведенная в ней, не имела ничего общего с реальной действительностью, а выводы целиком ошибочны. Другие уверены, что за этот фундаментальный труд автору стоило присвоить степень кандидата исторических наук. По большому счету, наша подарочная книга содержит четко выделяемые две части: в первой подробно рассмотрено становление большевистских типографий в Закавказье, борьба с меньшевиками, ликвидаторами и «отзовистами», вторая посвящена разгрому националистов, причем националистов всех мастей — и меньшевистских, и либеральных, и с партбилетами ВКП(б). И кого же, спрашивается, Закавказье должно благодарить за становление в республике советской власти? Этот вопрос для авторов доклада самый что ни на есть риторический. Ведь не случайно фамилия Сталина впервые появляется в тексте еще в приложении: на 5-й странице во втором абзаце приведена его цитата из статьи «О некоторых вопросах истории большевизма». Фамилия Ленина здесь тоже встречается, но только в определении «ленинско-сталинская» («ленинско-сталинским» здесь называют многое — и дело, и борьбу, и партию, и образование).

Теперь рассмотрим фотографии и цветные иллюстрации, включенные в наш артефакт. Первым появляется снимок молодого Кобы, сделанный, судя по подписи, в 1900 году. Перед нами довольно мужественное и волевое лицо восточного мужчины, поросшее бородой, с богатой черной шевелюрой. На начинающем революционере пиджак, его рубашка скрыта за нашейным платком, который сегодня за характерный клетчатый узор назвали бы «арафаткой». Казалось бы – ничего странного в этой фотографии нет. Единственный вопрос: почему Сталин снят в профиль? Ответ становится очевиден, если к этому снимку добавить второй, сделанный уже в фас. Как выяснилось, эти фотографии были сняты в 1902 году (а не в 1900-м как на подписи) в Батумском областном жандармском управлении. Но читателям, видимо, было совершенно не обязательно знать такие подробности, тем более, что о характере отношений между Кобой и царской охранкой уже тогда ходило много слухов. Отметим лишь, что снимок молодого Сталина в фас вдохновил некоторых советских художников на создание картин, на которых начинающий, но уже очень перспективный революционер Джугашвили не расстается с работами своего великого учителя Ленина.

Далее следует групповой снимок, на котором запечатлены учащиеся Духовного училища в Гори. Сосо нужно искать в верхнем ряду, прямо по центру. Довольно странная получилась композиция: низкорослый семинарист Джугашвили почему-то занял центральное место в ряду самых высоких и явно более сильных ребят. Вряд ли это была прихоть фотографа. Многие историки утверждают, что мстительный и злобный Сосо сумел заработать себе большой авторитет еще в юности. Невысокий мальчишка каким-то непостижимым образом подчинил себе даже парней много старше себя. Посмотрите, как старательно этот грузинский паренек, аккуратно причесанный и лопоухий, тянет вверх свой волевой подбородок – будущему тирану явно хотелось казаться выше. Это желание не оставит его до конца жизни.

Следующее изображение – Сталин в компании со своими соратниками Виктором Курнатовским, Владимиром (Ладо) Кецховели и Александром Цулукидзе. Это уже не фото, а рисунок (вряд ли эта четверка вообще хоть раз собиралась таким тесным кругом). Сегодня лишь единицы помнят фамилии этих марксистов. Но именно они 1893—1898 годах составили руководящее ядро революционного марксистского меньшинства рабочего движения «Месаме-даси», ставшего зародышем социал-демократии в Грузии. Выходит, что меньшевики и большевики появились в рядах марксистов задолго до II съезда РСДРП, на котором произошел раскол партии. У соратников Кобы была типичная биография революционеров рубежа XIX-XX веков. Курнатовкий бежал из России и скончался в Париже в 1912 году, Кецховели был убит охранником тюремной камеры в 1903 году, а Цулукидзе скончался в тюрьме от туберкулеза в 1905 году. Так что искать в этой книге их воспоминания не стоит. Кто знает, как бы поступил Сталин со своими товарищами по марксистскому кружку, доживи они до 30-х годов.

Еще одна картина, на этот раз цветная – «Товарищ Сталин организатор и руководитель первых рабочих социал-демократических кружков в Тифлисе». Что было – то было. В 1898—1899 годах Коба, действительно, «просвещал» грузинский пролетариат на предмет марксизма. Он неплохо знал «Капитал», «Манифест коммунистической партии» и другие работы Маркса и Энгельса. К тому же, начинающий революционер успел познакомиться с нетленными произведениями Ленина, направленными против народничества, «легального марксизма» и «экономизма». Все свои знания Сталин использовал в пропагандистской работе в марксистских кружках (Александр Бушков в книге «Сталин. Ледяной трон» пишет, что у Кобы было не менее 8-ми рабочих социал-демократических кружков). «Я вспоминаю 1898 год, когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских… Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое своё боевое революционное крещение. Моими первыми учителями были тифлисские рабочие», — скромно признавался Сталин в интервью «Правде», опубликованном в 1926 году.

Весьма интересны снимки на 129-й странице. Это товарищи Кобы, входившие в состав Кавказского союзного комитета РСДРП (руководящий орган Кавказского союза РСДРП в 1903—1906 годах). Среди них Михаил Цхакая, закончивший вместе с Сосо Тифлисскую духовную семинарию. Каким-то чудом он сумел избежать сталинских репрессий (скончается в 1950 году). Возможно потому, что в 20-х годах на одном из застолий грузинского землячества Иосиф Виссарионович произнес тост за Миху Цхакая, назвав его своим тифлисским учителем. В ответ польщенный Михаил Григорьевич предложил выпить «за ученика, который превзошел всех учителей». Об Александре Цулукидзе мы уже упоминали. Добавим лишь, что его именем до сих пор названы улицы в Уфе, Киеве, Кривом Роге, Черновцах, Алматы. Далее следует снимок Прокофия Джапаридзе, однако рядом с фамилией стоит инициал «А» — партийцы называли соратника Алешей. Известно, что в марте 1918 года Прокофий Апрасионович (теперь понятно, почему был взят легко произносимый псевдоним) участвовал в подавлении антисоветского мятежа мусаватистов в Баку. После бегства от наступающих азербайджанских войск был арестован местным рабочим комитетом и расстрелян в числе 26 бакинских комиссаров (этот случай в СССР превратят в настоящий героический эпос). Еще один соратник вождя по кавказской работе – Степан Шаумян. Он, как и Джапаридзе, был убит в числе 26 бакинских комиссаров. Однако в январе 2009 года в процессе раскопок на месте казни с целью перезахоронения убитых большевиков были обнаружены останки лишь 23-х комиссаров – тела Степана Шаумяна среди них не было. Филипп Махарадзе – один из немногих долгожителей в этом блоке (скончался в возрасте 73 лет в 1941 году). Сталин почему-то не тронул его даже после того, как в 1922 году Филипп Иесеевич сенсационно выступил за сохранение автономии Грузии в составе СССР, а в конце 20-х едва ли не открыто противостоял генсеку, бомбя его статьями. О Михаиле Давидове биографических сведений почти не сохранилось. Судя по всему, его настоящая фамилия была Давиташвили. Известно, что Михаил Николаевич некоторое время учился в Лейпциге, а по возвращении в 1906 году был свидетелем со стороны невесты на венчании Иосифа Джугашвили и Екатерины Сванидзе. В 1914 году поступил волонтером во французскую армию и погиб спустя два года. Сурен Спандарян был личным другом Сталина, а Ленин назвал его «работником очень ценным и видным». В 1912 году был арестован и приговорен к пожизненной ссылке в Сибирь, где умер от туберкулеза в 1916 году. Есть мнение, что причиной ареста Спандаряна стала прокламация «За партию», написанная Сталиным, однако ее автором тогда объявили Сурена Спандаровича. Когда не останется свидетелей, Иосиф Виссарионович снова присвоит эту работу. О Михаиле (Михо) Бочоридзе известно немногое: в 1906 году бежал из тюрьмы, после чего вел нелегальную партийную работу в Тифлисе, Баку и Санкт-Петербурге. Скончался еще до революции, в 1913 году.

На 165-й странице размещен черно-белый снимок Баиловской бакинской тюрьмы. Судя по подписи к фотографии, в 1908 году через среднее окно второго этажа этого здания Иосиф Виссарионович смотрел из своей камеры на унылый двор. Действительно, Сталин содержался в этом заведении, причем дважды: в марте-ноябре 1908 года и в марте-сентябре 1910 года. Впоследствии его камера №39 была оборудована под музей и даже после развенчания культа личности оставалась местной достопримечательностью. Примечательно, что Коба стал первым, кому удалось успешно бежать из этой тюрьмы. Второй (он же последний) успешный побег был осуществлен 10-ю смертниками путем подкопа в ночь на 1 октября 1994 года. Кстати, тюрьмой для смертников Баиловский Следственный изолятор №1 в 1929 году сделают именно советские власти. Еще одна деталь – здесь, в Баиловской тюрьме Сталин познакомился с Андреем Вышинским. Позднее, облачившись в мундир генерального прокурора СССР, Вышинский станет одним из самых верных подручных генсека и выступит обвинителем для сотен невинных людей.

На 169-й странице авторы представили копию регистрационной карточки товарища Сталина, которая была заведена на него Бакинской охранкой в 1908 году. Правда, в книгу карточка включена в очень усеченном варианте, даже без фото в полный рост. Заметим, что рост Иосифа Джугашвили, если верить этому документу, составляет 1,69 метров. Сколько подобных карточек в период бурной молодости было заведено на будущего генсека, нам неизвестно. Со временем всплыли еще как минимум две: одна оформлена в 1911 году в Петербургском охранном отделении (здесь Коба выглядит много старше, вместо кавказской кепки на нем крайне нелепая широкополая шляпа), вторая – опять же в Бакинской охранке (Сталин в длинном пальто, галстуке и котелке).

Но обратите внимание: в более поздних карточках рост арестованного составляет уже 1,74 метров – откуда взялась столь существенная разница в 5 сантиметров? Подбородок как на детском снимке Коба уже не тянет. Не в каблуках же дело! Достоверных данных о том, каким на самом деле был рост «отца всех народов» нам отыскать так и не удалось – в разных источниках приводятся данные от 160 до 175 сантиметров. Очевидно одно: в эпоху сталинианы советские художники и скульпторы намеренно изображали вождя более высоким, чем он был.

На 243-244-й страницах приведена хроника всех арестов, ссылок и побегов товарища Сталина. Разбираться в соответствии приведенных здесь дат реальности – дело крайне трудное и неблагодарное. Советские историки умело замаскировали всю правду об этом периоде жизни Иосифа Виссарионовича, а российские едва ли не каждый год публикуют все новые и новые сенсационные факты, которые им якобы удалось раскопать в бездонных архивах. Найти истину в этом потоке информации крайне сложно. Даже сам Берия в опубликованном в 1939 году сборнике, посвященном 60-летию Сталина, насчитал у вождя уже восемь арестов, семь ссылок и шесть побегов (в нашей книге речь идет только о шести арестах, шести ссылках и пяти побегах). Эта путаница и подтолкнет исследователей к поиску сведений относительно службы Кобы в царской полиции. Отметим также, что именно эта хронология будет кочевать из книги в книгу, из учебника в учебник до середины 80-х годов. Но даже в этой сводке Берии не удалось скрыть тот факт, что Сталин вернулся в Петроград из Туруханской ссылки только в 8 марта 1917 года, т.е. уже после того, как свершилась Февральская революция, и царь отрекся от престола. Так что в этом государственном перевороте заслуг Сталина не было.

Представленная книга, безусловно, не дает читателю реального представления о роли Иосифа Джугашвили в завоевании Кавказа советской властью. Ее авторы преследовали совсем другие задачи. Впрочем, борьба за свою версию истории просто по определению не может иметь отношения к науке или правде. Примеров тому множество – те же неутихающие споры между сталинистами и троцкистами или пересмотр итогов Второй Мировой войны в Прибалтике и на Украине. Чтобы понять, почему «чудесный грузин» в начале 30-х годов так неистово жаждал появления доклада, подобного тому, что хранится в коллекции «Маленьких историй», приведем несколько красноречивых фактов. В 1926 году в свет вышло первое издание Большой советской энциклопедии. В состав ее редакционного совета входили Бухарин, Пятаков и ряд других видных партийцев, которые позже будут названы «врагами народа». Работа над томом, в котором была помещена объемная статья «Грузинская Советская Социалистическая Республика», закончилась 1 ноября 1930 года. Так вот в разделе «Начало рабочего движения и социал-демократия» первое встречающееся читателю имя – Филипп Махарадзе, второе — Ной Жордания. Он, правда, позиционируется как лидер «оппортунистического» крыла в противовес «ортодоксально-марксистскому», во главе которого «стояли М. Цхакая, Ф. Махарадзе, Coco Джугашвили (Сталин), Ал. Цулукидзе и др.». Сын сапожника только четвертый! Далее автор статьи пишет об избрании в 1903 году членов Союзного комитета, в составе которого вошли «Цхакая, Махарадзе, Кнуньянц, Зурабов, Цулукидзе, Бочорошвили, Сталин и др.». Как видим, здесь карабкающийся на вершину власти вождь уже занимает крайне рискованное положение перед «др». Шаткая позиция полностью утрачивается Кобой в следующих статьях БСЭ. В материалах «Между двумя революциями», «Организация власти в период Февральской революции», «Октябрьская революция и борьба за Советскую Грузию», «Первые шаги Советской власти» имя Сталина вообще не упоминается. Он попал в «др.». Объективности ради заметим, что не вполне справедливо.

Ну а в родной Грузии Кобу в те годы и вовсе считают второсортным коммунистом. Авторитетные грузинские большевики Миха Цхакая, Филипп Махарадзе, Шалва Элиава, Мамия Орахелашвили недоумевали: какой же это «вождь»? В 1927 году на выставке партийной печати «Голос истории» не было ни одного портрета Сталина, ни малейшего намека на его участие в революции. Дальше мириться с таким положением Сосо уже не мог.

К середине 30-х годов в СССР появляется новое поколение коммунистов, лояльное к «чудесному грузину». В их числе – энергичный Лаврентий Берия. Будучи слишком молодым для того, чтобы иметь собственный богатый дореволюционный опыт (вступил в РКП(б) только в марте 1917 года), Лаврентий Павлович сразу смекнул, что его персональной задачей, как коммуниста, должно стать восстановление «правды» в партийной истории. Сначала он предлагает Сталину собрать и переиздать все его статьи дореволюционного периода. Однако вождь «заворачивает» эту инициативу под благовидным предлогом того, что старые материалы были изданы «неряшливо, цитаты из Ильича сплошь перевраны, исправить эти пробелы некому». Однако настойчивость Берии дает свои плоды – генсек начинает всерьез задумываться над тем, что ему нужна основательная идеологическая платформа для того, чтобы поставить в один ряд с ленинской «Искрой», из которой разгорелся пожар социалистической революции, сталинскую «Брдзола» («Борьба»), которую Коба выпускал в Грузии. Другими словами, генсеку нужна была убедительная легенда о его героическом прошлом. И такую легенду ему дает Лаврентий Берия.

Споры о том, кто был настоящим автором этой легенды, могли возникнуть только после смерти Иосифа Сталина, поскольку до той поры Лаврентий Павлович входил в «руководящую пятерку» Президиума ЦК КПСС, что автоматически включало его в число советских небожителей – а к ним какие могут быть претензии? Кто первым усомнился в подлинности авторства доклада, сегодня уже вряд ли удастся выяснить. Скорее всего, знали об этом многие «товарищи», но озвучивать свои подозрения просто не решались. Или приберегали их для удобного случая. И такой случай представился через 17 лет после первого опубликования книги — летом 1953 года. В тот год 26 июня Берию арестовали, а уже спустя всего неделю — 2 июля — в стенограмме заседания Пленума ЦК КПСС были зафиксированы поистине сенсационные заявления его еще вчерашних соратников о главном историческом труде некогда всемогущего министра:

Вячеслав Молотов: «Чтобы выглядеть идеологически подготовленным человеком, Берия использовал приемы начетничества в своих выступлениях. Еще в 30-х годах под его фамилией появилась брошюра «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Довольно ловко скомпонованная, брошюра изобилует цитатами из статей И.В. Сталина и явно имеет целью не останавливаться перед различного рода приемами лести, чтобы обратить на себя внимание определенного человека. Теперь выясняется, что эта брошюра, изданная под фамилией Л. Берия, написана совсем не Берия, а такими его близкими приятелями, как пролезший с вражескими целями в нашу партию Шария и некоторые другие. Берия не постеснялся поставить свою подпись под брошюрой, написанной делягами из его подручных и предназначенной, чтобы сыграть свою роль в его продвижении на центральную работу».

Анастас Микоян: «Эту свою брошюру Берия сделал трамплином для прыжка на вышку общепартийного руководства, что ему, к сожалению, удалось. Его брошюру стали прорабатывать во всех кружках. Он получил ореол теоретического работника и верного сталинца. Отсюда и дальнейшее — все это помогло ему втереться в доверие Сталина. «Видишь, Берия молодец, подобрал материал, изучил, работал над собой, написал хорошую книгу», — говорил товарищ Сталин. Берия понимал, что нельзя прийти к руководству партии, не имея общепризнанных революционных заслуг перед партией или каких-нибудь теоретических работ».

Григорий Арутинов: «Эта книга составлялась не им, это не его труд по истории закавказских партийных организаций. Он ведь не читал ни одной книги. Как он мог поднять партийные архивы, поднять эти документы? Многие знают, работающие в Грузии, что в составлении этой книги участвовал некий Бедия и ренегат, известный в Грузии меньшевик Павел Сакварлидзе. Я не знаю, почему грузинские товарищи не говорят об этом. Вот история этой книги. Книга была издана с целью карьеры».

Спустя еще три недели, 21 июля 1953 года, Никита Хрущев разослал всем членам Президиума ЦК секретное письмо, составленное министром народного контроля СССР Всеволодом Меркуловым,который в свое время участвовал в редактуре доклада «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Сразу заметим, что эти откровения уже не спасли приближенного к Берии чиновника: 18 сентября Меркулова арестовали, 16 декабря сняли со всех постов, а 23 декабря расстреляли вместе с другими членами так называемой «банды Берии» (кстати, Верховный суд РФ 29 мая 2002 года признал Николая Меркулова не подлежащим реабилитации). Приведем интересующую нас часть его письма: «Когда, как и при каких обстоятельствах пришла Берия мысль сделать доклад на тему «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», я не знаю. Впервые о существовании такого доклада я узнал летом 1935 года, когда был вызван Берия к нему на дачу в Крцахисы. Приехав, я нашел там уже ряд работников Заккрайкома и ЦК КП(б) Грузии из обычного окружения Берия. Помню Бедия – зав. Агитпропом Заккрайкома, Хоштария – тогдашнего первого помощника Берия. Они были заняты редактированием доклада, который Берия должен был сделать на Тбилисском партийном активе. В душе я удивился, почему Берия раньше не привлек меня к составлению этого доклада: может быть, он считал меня некомпетентным в этой области? Во всяком случае, доклад был готов полностью, и я только принял участие совместно с другими в редактировании готового текста. Кто написал доклад? Активное участие принимал в нем, безусловно, Бедия. Полагаю, что подробности составления этого доклада должны быть известны Хоштария Семену, бывшему тогда помощником Берия.

Припоминаю такой эпизод. Свой доклад Берия делал в летнем помещении одного из тбилисских клубов. Текст доклада перед выступлением вручил Берия Хоштария. Видимо, Хоштария не проверил страниц доклада, и они оказались перепутанными. В середине доклада Берия заметил, что страницы подложены не в порядке. Произошло замешательство, пока Берия разыскал в папке нужные страницы. Этот доклад Берия был доложен товарищу Сталину, который внес некоторые поправки. Затем доклад вышел отдельным изданием. Для меня было ясно, что эта работа не могла быть сделана Берия. Это не было в его возможностях. Доклад был обширный, являлся научной работой и, во всяком случае, требовал большого количества времени для розыска и отбора соответствующих исторических документов в архивных учреждениях Грузии и Закавказья. Я не думаю также, что Берия внес в редакцию этой работы много своих мыслей и формулировок. Для этого нужно было знать историю, документы. Я никогда не видел, чтобы Берия сидел за этой работой. Мне было в душе немного стыдно за Берия: как можно поставить свою подпись под чужим произведением. Это даже не плагиат, а нечто большее».

Рассмотрим еще один документ — выписку из протокола № 70 заседания Президиума ЦК от 1 июля 1954 года, на котором принимался проект обвинительного заключения по делу П.А Шария, С.С. Мамулова, Б.А. Людвигова, Г.А. Ордынцева и Ф.В. Суханова, которым вменялось «способствование продвижению Берии по службе». Вот небольшая выдержка из этого протокола: «О степени близости Людвигова к Берия свидетельствует также то обстоятельство, что именно Людвигова Берия привлек совместно с Бедия и некоторыми другими авторами к работе по составлению книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». При активном участии Людвигова авторство этой книги было затем присвоено Берия. Людвигов признал, что тщательно скрывал имена действительных авторов работы и выдавал за автора книги Берия, способствуя этим дальнейшей карьере последнего. Как установлено следствием, в 1937 году, после того как Берия стало известно, что Бедия и Мирцхулава в частных беседах назвали себя действительными авторами книги, оба они были арестованы и расстреляны».

Из показаний Бориса Людвигова: «Когда мы с Берия и Мирцхулава работали над книгой об истории большевистских организаций в Закавказье, то, естественно, не рассказывали другим лицам об этом. Об авторстве мы молчали и позже. Когда я уезжал из Грузии на Украину, то Берия подарил мне экземпляр книги с надписью: «Товарищу моему и другу Б. Людвигову. Л. Берия» и дата. В этом случае Берия тоже не сделал намека на мое участие в написании книги».

Из показаний Петра Шария: «Берия стал политической фигурой большого масштаба благодаря известной книге «К вопросу о развитии большевистских организаций в Закавказье», хотя он и не принимал участия в составлении этой работы. Между тем люди, непосредственно составлявшие эту работу, должны были оставаться неизвестными. Более того, часть из них была репрессирована в 1937 году».

Из показаний Степана Мамулова: «Я лично убедился в том, что Берия – человек с чрезвычайно низким интеллектуальным и культурным уровнем. Отдельные партийные работники уверяли, что Берия за всю свою жизнь не прочитал ни одной книги. Думаю, что это соответствует действительности, я сам убедился в том, что Берия не способен к умственному труду. Он никогда по-настоящему не работал, был не в состоянии просидеть хотя бы час за серьезным делом. За него работали другие. Мне известно, например, что его книгу «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» писали Меркулов, Шария, Людвигов и Бедия. Эту книгу сам Берия едва ли прочитал до конца».

Казалось бы – исчерпывающие доказательства, на этом можно поставить точку и уже не сомневаться в том, что Берия присвоил себе чужой труд. Тем более, что этот факт подтверждают многие исследователи, в том числе историк Антон Антонов-Овсеенко, сын видного революционера Владимира Антонова-Овсеенко, расстрелянного на полигоне «Коммунарка» в начале 1938 года. Однако история создания нашего артефакта яснее от этого не становится. К тому же, во всех этих документах всплывают фамилии все новых и новых людей, которые могли бы претендовать на авторство этой работы. Не вызывает сомнений одно: в подготовке доклада «К вопросу о развитии большевистских организаций в Закавказье» участвовал очень широкий круг лиц. Автор книги «Маршалы и генсеки» Николай Зенькович полагает, что соавторство этой книги могут разделить около сотни человек. А потому, было бы крайне интересно узнать, как же она создавалась.

Берия был далеко не первым, кто стал создавать вокруг Сталина ореол святости. Еще в 1929 году, т.е. спустя всего 5 лет после смерти Ленина, Лазарь Каганович, «не проваливший за свою жизнь ни одного поручения генсека», объявил «чудесного грузина» Вождем. С его легкой руки вся страна в едином порыве начала возвеличивать имя Иосифа Виссарионовича. В стройном хоре запевал недоставало лишь партии Закавказья, где с большим недоумением и некоторой опаской наблюдали за стремительной карьерой «серой кляксы» (так окрестил Сталина его главный оппонент Троцкий»). Консервативный Кавказ по-прежнему опирался на мнение старой гвардии социал-демократов: Ной Жордания, возглавлявший правительство Грузинской Демократической Республики до 1921 года и вынужденный эмигрировать в Париж, называл сына горийского сапожника не иначе как варваром. Книга Берии в корне изменила ситуацию.

Поиск авторов для доклада занял почти год. Еще в 1933 году Сталин предложил выступить в роли сочинителя заместителю руководителя Института марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б) Мамия Орахелашвили, однако тот почему-то отказался. Возможно, обиделся из-за того, что Берия двумя годами ранее занял его кресло первого секретаря Закавказского крайкома ВКП(б), а может, искренне считал, что ничего особо героического рассказать о роли Сталина в революционных завоеваниях на Кавказе невозможно. В любом случае, в начале 30-х годов набирающему политический вес вождю еще можно было отказывать, но, разумеется, не без последствий: в конце 1937 года самого Орахелашвили расстреляют, его супругу Мариам — наркома просвещения Грузии — бросят в тюрьму, дочь Кетеван, у которой было двое маленьких детей, отправят на 18 лет в лагеря, а ее мужа до смерти замучат на допросах. Тогда, видимо, генсек и решил кому-нибудь перепоручить вопрос с докладом о Закавказье – а кому же перепоручать как не секретарю крайкома этого самого Закавказья. Молодой большевик Берия очень старался угодить Сталину. Долго перебирая кандидатуры, осенью 1934 года Лаврентий Павлович вызвал к себе ректора Тбилисского университета Малакия Торошелидзе, которому ЦК ранее поручал руководить изданием трудов Маркса, Энгельса и Ленина на грузинском языке. Говорят, что Лаврентий Павлович в приказном порядке поручил Торошелидзе взяться за написание книги о первых большевистских организациях Закавказья, отразив в ней руководящую роль товарища Сталина. Генсек выбор Берии одобрил, вызвал Торошелидзе в Гагры, где провел для него подробный инструктаж: о ком писать, как писать, что выделить, о чем умолчать.

Однако Торошелидзе был партработником, а не историком. Поэтому своим основным помощником Малакия Георгиевич сделал Эрнеста (Ермолая) Бедия — наркома просвещения Абхазской ССР, директора Тифлисского филиала Института Маркса–Энгельса. Именно Эрнесту Александровичу было поручено собирать данные для книги: поскольку отчетная документация в период завоевания большевиками Кавказа почти не велась, Бедии приходилось собирать воспоминания участников тех событий. Причем для опроса подходили далеко не все старые революционеры, а лишь те, что вспоминали «правильную» информацию. Бедия и приписанные к нему аспиранты-историки (в числе сборщиков данных в разных источниках также называют бывшего эсера Семена Фаермарк-Сефа, расстрелянного в 1937 году, автора книг о Ленине Михаила Москалева, просидевшего в лагерях до 1956 года, а также Петра Шария) выискивали самых покладистых большевиков, перед интервью вручали каждому из них конверт с гонораром (200-300 рублей) и передавали наилучшие пожелания от товарища Сталина. Этот прием всегда срабатывал, пишет Антонов-Овсеенко. После такого обхождения Коба в воспоминаниях «старой коммунистической гвардии» моментально становился «большевиком от рождения» — ни больше, ни меньше.

В начале января 1935 года Торошелидзе повез первый вариант «эпохальной рукописи» в Москву — 250 страниц. Через несколько дней Сталин вернул черновик со своими замечаниями и пометками. Особенно заботился генсек об эпитетах: если выступление, то непременно «блестящее», принципиальность — «исключительная», борьба — «беспощадная» и тому подобное. Также много уточнений было в духе: «по инициативе товарища Сталина». Согласно воспоминаниям Александра Папавы, передавая Торошелидзе отредактированный вариант доклада Иосиф Виссарионович попросил его отказаться от прав на авторство:

— Слушай, а как быть с авторством? Знаешь что, пусть автором будет Лаврентий Берия. Он молодой, растущий… Ты, Малакия, не обидишься?

Неизвестно, обиделся ли Малакия, но 21 июля 1935 года Лаврентий Павлович зачитывал этот доклад на собрании актива Тифлисской ячейки от своего имени. Очевидцы вспоминают, что это чтение длилось пять часов, причем не только потому что текст был слишком длинным, а из-за того, что докладчику приходилось все время прерываться на продолжительные овации. Уже на следующий день актив Закавказского крайкома поручил Тифлисскому комитету начать глубокое изучение доклада товарища Берии во всех парторганизациях, кружках и учебных заведениях, а также организовать его массовое издание. Первая публикация появилась уже 24 и 25 июля – работу напечатали в двух номерах грузинской газеты «Заря Востока» (в один выпуск она просто не поместилась). Уже 10 августа «Правда» назвала выступление Берии ценнейшим вкладом в историческую науку, после этого к хвалам подключилась «Ленинградская правда» и все прочие «правды». В начале сентября доклад Лаврентия Павловича был впервые опубликован отдельной брошюрой. Журнал «Пролетарская революция» в статье «Крупнейший вклад в сокровищницу большевизма» перечисляет достоинства бериевской книжки, не скупясь на самые восторженные эпитеты и восклицательные знаки.

Тиражированию тифлисского доклада генсек придал поистине государственный размах. Под таким напором дрогнули «старые большевики» Закавказья, до сей поры не желавшие считаться со Сталиным. Так, Филипп Махарадзе 4 января 1936 года выступил с большой покаянной статьей «В порядке самокритики», в которой возносит молитву вождю и параллельно нахваливает заслуги товарища Берии, впервые поставившего «изучение истории большевизма в Закавказье на настоящие большевистские рельсы». Именно Лаврентий Павлович, пишет увлекшийся самобичеванием Махарадзе, открыл ему глаза на ошибочные взгляды, изложенные в его «Очерках революционного движения в Закавказье». Впрочем, будут и такие партийцы, кто упорствовал и до поры не желал «перековываться» – например, Авель Енукидзе, представивший свою версию событий в статьи «Подпольные типографии на Кавказе». Енукидзе потом тоже публично покается, но будет уже поздно — генсек «уберет» его в 1937-ом.

Кампания по мифологизации образа Сталина, набравшая после выступления Берии на Тифлисском партактиве лихие обороты, шла к логическому завершению. Уже через четыре года, к окончанию Большого террора, ведущая роль Иосифа Виссарионовича в создании советского государства будет исторически и научно доказана. В 1938 году под редакцией Сталина выходит «Краткий курс истории ВКП(б)», утвердивший историографический канон сталинского периода: история революции становится историей партии Ленина-Сталина и их борьбы с «предателями». Кстати, П.М. Ташкаров, который, как считается, написал за вождя этот фундаментальный труд, не стал дожидаться, когда за ним «придут», и застрелился сам.

Во второй половине 30-х годов цитирование Берии становится политической модой. Впрочем, самой объемной и значимой из его работ так и останется доклад «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», последующие сочинения будут куда скромнее. Эрнест Бедия, вложивший в создание нашего раритета немало усилий, тоже любил опираться в своих речах на написанные его рукой труды Лаврентия Павловича. В частности, Бедия нередко цитировал статью «Развеять в прах врагов социализма!», смысл которой сводился к необходимости истребления всех инакомыслящих. Тем временем для самого Эрнеста Алексеевича уже была заготовлена пыточная камера. В 1936 году всех составителей бериевского доклада, включая аспирантов, собиравших материал для статьи, арестовали, обвинив их в террористическом заговоре против Сталина. Антонов-Овсеенко утверждает, что выжила после лагерей только некая московская аспирантка. Вернувшись из тюрьмы в 1955 году, она даже якобы написала краткую историю создания ставшей для нее роковой книги. Впрочем, возникает логичный вопрос – почему эти откровения до сих пор так и не были обнародованы?

Согласно записанным Антоновым-Овсеенко воспоминаниям Кетеван Орахелашвили (дочери расстрелянного Мамия Орахелашвили, отказавшегося писать нашу книгу), Берия жестоко расправился с Эрнестом Бедия. В 1936 году он арестовал его, бросил в пыточный подвал, а в 1937 году приказал расстрелять. Оставалось лишь расправиться с острой на язык супругой Эрнеста Алексеевича — мингрельской княжной Ниной (Нуца) Чичуа, отличавшейся независимым характером. Когда за ней пришли, она достала из-под подушки браунинг и приказала агентам: «Руки вверх!». А потом засмеялась: «Я в таких не стреляю. Видите, я уже приготовила вещи…». В камеру ее приводили после допросов избитую, истерзанную. Этот факт также подтверждают воспоминания матери грузинской журналистки Мананы Хидашели, находившейся в одной камере с Чичуа. Допрашивал Берия княжну лично, начиная с одного и того же вопроса: «Ну, кто написал книгу о революционном движении в Закавказье?». Нина неизменно отвечала: «Эрик, мой муж». И снова подвергалась избиению. Однажды она схватила со стола тяжелую, оправленную в металл стеклянную пепельницу, и бросила ее в Берию – тот тут же пристрелил непокорную женщину. Подчеркнем, что эта версия расправы над Ниной Чичуа документально не подтверждена, но и не опровергнута.

Сам Берия во время допросов летом 1953 года упорно отрицал факт личной заинтересованности в аресте и расстреле Эрнеста Бедии. Из протокола от 7 августа 1953 года (приведен в книге Николая Зеньковича «Маршалы и генсеки»):

ВОПРОС: Эрика Бедию вы знаете?
ОТВЕТ: Знаю. Он работал в Закавказском крайкоме партии заведующим отделом агитации и пропаганды.
ВОПРОС: Бедия был арестован по вашему распоряжению?
ОТВЕТ: Никогда.
ВОПРОС: Вам известно было, за что был арестован Бедия?
ОТВЕТ: Не помню.
ВОПРОС: Вам оглашается из архивного дела Бедии заявление Орагвелидзе по поводу Бедии, явившееся основанием к возбуждению дела против последнего: «На квартире у меня в 1936 году в связи с болтовней Сефа о том, что он писал доклад Л.Берии, Э. Бедия заявил, что не Сеф, а он сам, Бедия, сделал этот доклад, который прочитал Л. Берия». Признаете, что арестовали Бедию из мести за то, что он стал говорить о том, что является автором присвоенного вами труда?
ОТВЕТ: Не признаю. Указаний об аресте я не давал, но о деле Бедии докладывали мне, наверное, докладывал Гоглидзе.
ВОПРОС: Из дела Бедии усматривается, что он был обвинен в подготовке совершения террористического акта над вами?
ОТВЕТ: Впервые слышу.

Лаврентий Павлович оставался непреклонен даже после того, как член суда генерал Кирилл Москаленко огласил показания одного из бериевских подручных — Константина Савицкого, который принимал участие в аресте Бедии. «Об аресте Бедии Берия не только знал, но он, Бедия, был арестован по его (Берии) указанию. Бедия до ареста работал редактором газеты «Коммунист» и без санкции Берии Бедия арестованным быть не мог…». Как показал Савицкий, чтобы выдать расправу над болтуном Бедия за законную казнь, была экстренно создана контрреволюционная группа, в которую «включили» ничего не подозревающего Эрнеста Алексеевича. Члены банды якобы занимались диверсионно-вредительской деятельностью в Грузии и даже готовили покушение на самого Лаврентия Павловича. Бедия будто бы осуществлял вербовку новых членов и «обрабатывал их в контрреволюционном правом духе». Так что автора доклада «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» расстреляли как террориста. Заметим также, что принимавшие участие в фальсификации дела против Эрнеста Бедия сотрудники НКВД Грузии Савицкий и Хазан в 1955 году были осуждены Военной коллегией Верховного суда СССР и приговорены к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 15 ноября 1955 года.

Сгинул в бериевских застенках и другой составитель рокового доклада — Малакия Торошелидзе. В 1936 году его обвинили в организации антисоветского троцкистского центра в Грузии, а в 1938-ом расстреляли как «презренного отщепенца, контрреволюционера и врага народа». Причем Сталин не стал этому препятствовать. Когда осенью 1932 года вождь в последний раз приезжал в Тбилиси повидаться с матерью, он встречался за большим столом с Торошелидзе и Берией, пил вино, пел с ними грузинские песни. А 16 декабря 1936 года, когда Сусанна Торошелидзе умоляла Сталина: «Отец, мать и старший брат арестованы… мне 17 лет… брат исключен… Вы поймите, дядя Coco…», генсек только выслушал ее, но ничего предпринимать не стал. После смерти диктатора Малакия Георгиевича реабилитируют.

За Бедия и Торошелидзе Лаврентий Павлович подчистил очень тщательно. Нам не удалось найти ни одного снимка авторов представленного раритета, а сохранившаяся о них информация крайне скупа. Более благополучно сложилась судьба еще одного составителя бериевского доклада — Петра Шария. Он оказался намного осторожнее Бедии с Торошелидзе, нигде не вылезал с разговорами о своем участии в создании книги, и под покровительством Лаврентия Берия успешно продвигался по служебной лестнице – успел побывать одним из секретарей ЦК Компартии Грузии, получить звание профессора, стать доктором наук. Окончательно звезда Шария закатилась после падения всемогущего шефа. Он был арестован 27 июня 1953 года как член «банды Берия» и осужден после казни своего патрона на 10 лет, которые отсидел «от звонка до звонка» во Владимирском централе. Был освобождён в 1963 году, жил в Тбилиси, работал в Академии наук Грузинской ССР. Скончался в возрасте 81 года в 1983 году. Заключением Главной военной прокуратуры в 2012 году Петр Шария был реабилитирован.

Однако существует и другая версия создания доклада «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», согласно которой Лаврентий Павлович если и не сам написал сей труд, то уж точно приложил к нему свою руку и никогда не скрывал, что ему помогали. Этого мнения, в частности, придерживается автор документальной книги «100 мифов о Берии» Арсен Мартиросян. В этой работе миф о присвоении Берией авторства тифлисского доклада значится под №6. «Ни один из этих мерзавцев-мифотворцев никогда не читал этот доклад! Потому что если привести этот доклад полностью или хотя бы частично, то со всей исторически беспрецедентной убедительностью станет понятно, против чего конкретно боролся нещадно оболганный Лаврентий Павлович», — пишет автор. Арсен Мартиросян уверяет, что имя «товарища Сталина» в книге попадается не так уж и часто, причем там, где это необходимо.

Редакция «Маленьких историй», впрочем, внимательно изучила артефакт и берется утверждать, что фамилия Сталина в нем упоминается в разы чаще, чем всех остальных партийцев, а в случаях перечисления революционеров генсек указан непременно первым.  Еще один сегодняшний адвокат Берия — некий Сергей Кремлев в книге «Берия – лучший менеджер XX века» прямо пишет о том, что известная книга Лаврентия Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» «является ценнейшим вкладом в историю большевистской партии». А Елена Прудникова в своей исследовательской работе «Берия, последний рыцарь Сталина» очень сомневается в объективности Антона Антонова-Овсеенко, как и в том, что Лаврентий Павлович лично не участвовал в работе над эпохальным сочинением: «Основную работу провели Малакия Торошелидзе и Эрнест Бедия, естественно, с кучей помощников – труд-то был проделан огромный. Это позже появились очередные легенды – о том, что Берия присвоил себе рукопись подлинного автора книги. На должность автора из всей группы «исследователей» был выбран Бедия, по очень понятной причине – он был впоследствии репрессирован».

Впрочем, все точки над «i» в свое время расставил сам Лаврентий Берия в своих показаниях, данных за два дня до расстрела:

Из показаний Л.П. Берии на судебном заседании 21 декабря 1953 года:

ЧЛЕН СУДА МОСКАЛЕНКО: Вы признаете, что присвоили себе авторство книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье»?

БЕРИЯ: Несколько человек бралось написать книгу «История большевистских организаций в Закавказье», но никто не написал. Бедия и другие лица составили книгу, а я по ней сделал доклад. Затем эта книга была издана под моим авторством. Это я сделал неправильно. Но это факт, и я его признаю.

Плагиат, это, пожалуй, наименьшее из зол, в которых можно обвинить Лаврентия Берию. Не удивительно, что, в конце концов, он признал, что присвоил чужой труд – такая маленькая жертва на алтарь правосудия. Однако в расправе над создателями «своего» доклада он так и не признался. Как и в сотнях других злодейств, поставивших его в один ряд с самыми кровавыми и жестокими тиранами за всю историю человечества.

Ради объективности заметим, что крайне редко и в СССР, да и в России попадаются крупные чиновники, которые бы сами писали для себя какие-то речи или статьи – для этого работает целый штат наемных спичрайтеров. Почему же тщеславный лидер закавказских коммунистов должен был стать исключением из общего правила? Но именно ему бывшие соратники предъявили обвинение в присвоении результатов чужого труда — при этом сами будучи «авторами» бесчисленного количества докладов, речей, брошюр и книг, сочиненных за них «литературными неграми». Да, этот доклад возвеличил Сталина, а сам Берия мгновенно превратился в боевого соратника вождя. В 1953 году бывшие его «товарищи» поставили ему это в вину: потерял партийную скромность, купался в лучах славы Сталина. Но ведь и десяти лет не пройдет, как в СССР снимут фильм «Наш Никита Сергеевич», займутся поиском шахты, в которой работал в молодости видный горняк Хрущев. Еще через десяток лет экспедиция отправится искать уже следы пребывания под Оршей прославленного землемера «дорогого Леонида Ильича», присвоившего себе не один литературный труд.

И ведь никто уже не скажет, что это потеря партийной скромности.