На протяжении войны немецкой разведкой в советский тыл были заброшены сотни диверсионных групп. Немало их направлялось в северные широты — туда, где проходили стратегические коммуникации. Тем не менее, подавляющая часть диверсантов была обезврежена.
Гражданская война во время Великой Отечественной
Почти все мы смотрели фильм Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие…» по повести Бориса Васильева. Сюжет фильма основан на реальных событиях, произошедших во время войны в районе Кировской железной дороги (до 1935 г. — Мурманской, а ныне — Октябрьской ж/д). Тогда немецкие диверсанты попытались взорвать железнодорожные мосты, планируя перерезать сообщение между Мурманском и Большой землей. Правда, диверсию предотвратили не девушки из местного подразделения ПВО, а семеро выздоравливающих после ранения красноармейцев во главе с сержантом, единственным, как и в фильме, оставшимся в живых.
Много шума в свое время наделала и диверсионная группа численностью до роты, десантировавшаяся на севере Подмосковья в октябре 1941 года. И в тот раз практически все диверсанты были обезврежены.
Но вместе с подобными разовыми диверсионными акциями немецкое командование вынашивало и более серьезные планы по дестабилизации положения на территории Советского Союза. В частности, им была задумана заброска в районы Сибири, Урала, полярных областей и другие регионы хорошо подготовленных шпионско-диверсионных групп. Цель — организация в глухом тылу массовых беспорядков и паники. Так, горячие фашистские головы всерьез полагали, что, как только посланцы, скажем, Абвера появятся в каком-нибудь удаленном промышленном районе, «угнетенный народ» и узники ГУЛАГа, подстрекаемые ими, тут же возьмутся за оружие, подняв восстание и развязав гражданскую войну, которая, по мнению немецкой разведки, со временем охватит и другие регионы.
Бредовые планы фашистских фантазеров
Да что там какие-то диверсионные группы. Еще задолго до начала войны, когда в немецком Генштабе разрабатывали план «Барбаросса», один из генералов предложил «ход конем». А именно — перенаправить несколько десантных дивизий (уже нацеленных на высадку в Великобритании) на север СССР, где они должны были быть готовы к настоящим боевым действиям, создав так называемый Сибирско-Уральский фронт. Целью было уничтожить предприятия ВПК, электростанции, мосты, коммуникации, расположенные в этих регионах, спровоцировать вооруженное восстание, а затем начать тотальную гражданскую войну «порабощенных народов» Севера и вообще «забитого» местного населения против Советской власти. Ставку в этой предполагаемой гражданской войне фашисты делали и на узников лагерей, считая, что десятки тысяч политических заключенных, а также уголовников поднимутся «все, как один» на борьбу с «ненавистным режимом». Кроме немецких частей предполагалась массовая вербовка для этих целей пленных сибиряков, знающих те места и способных, по мнению аналитиков Абвера, умело совершить задуманное.
Но к ним нужен был поход не извне, а из их же собственной среды. А для этого как нельзя лучше подходили дезертиры и пораженцы. И не просто предатели, а люди, обладающие авторитетом в Красной Армии и, главное, лидерскими качествами. И таким организатором стал добровольно перешедший на сторону врага старший офицер Красной Армии Иван Бессонов. В свое время, еще в сороковом году, он, кавалер Ордена Красного Знамени, впервые проявил трусость, отказавшись под надуманным предлогом прибыть на Финский фронт. Но, вопреки мрачным предчувствиям самого офицера, в тот раз он был назначен командующим Забайкальским пограничным округом (тогда он служил в системе НКВД). А с началом войны, будучи начштаба 102-й стрелковой дивизии, написал донос на своего непосредственного начальника, в одночасье став комдивом. Апогеем его морального падения стало предательство, когда в конце августа 1941-го он смалодушничал, сдавшись в немецкий плен и бросив в окружении бойцов своей дивизии.
Из предателей — в диверсанты
Такие люди, как Бессонов, нужны были фашистам. Ведь еще с кайзеровских времен в немецкой разведке бытовало мнение о том, что нет трусов и предателей, а есть кадры для перспективной работы в интересах Германии. В течение трех месяцев Бессонов попеременно содержался в минском, белостокском, бобруйском и гомельском немецких лагерях для военнопленных — к нему присматривались. А в декабре, сочтя, что бывший комдив «созрел» для окончательной вербовки, его перевели в Хаммельсбургский лагерь для старших офицеров и генералов Красной Армии. Примечательно, что Бессонов и слышать не хотел о Власове и его РОА, куда последний его активно зазывал. Причина была простой: предатель сам мнил себя Бонапартом и ему не нужны были помощники и тем более руководители. Авантюрист по характеру, он вынашивал собственные планы борьбы с Красной Армией. В частности, его идея фикс состояла в том, чтобы сформировать из таких же, как он оборотней корпус для карательных действий против партизан. Для этого он предложил фашистам создать ПЦБ — Политический центр по борьбе с большевизмом, в котором, как человек, знающий РККА изнутри, занимался обработкой разведданных, поступающих с Восточного фронта. К слову, это не мешало Бессонову беззастенчиво «стучать» куда надо на своих же товарищей по несчастью, пребывающих в плену. И именно он был провокатором, вызвавшимся стать «подсадной уткой» в деле вербовки попавшего в плен сына Сталина — Якова Джугашвили, с которым для этого добровольно подсел в одну камеру.
Однако, звездный час для предателя пробил через год после того, как он сдался в плен, — его проектами заинтересовались в ведомстве Шелленберга и из-за колючей проволоки он прямиком попал в подразделение 6-го управления РСХА — «Цеппелин». Именно в его недрах родился разработанный, вернее сказать — подработанный Бессоновым план немецкого генерала. Принципиальное отличие заключалось в том, что вместо немцев бывший комдив предложил использовать исключительно военнопленных красноармейцев, перевербованных для службы на фашистов. Таких диверсантов планировалось набрать аж 50 тысяч, а после соответствующего обучения и вооружения — забросить этот корпус в район Обской губы. Именно там, недалеко от Салехарда, было особенно много лагерей заключенных, на которых, собственно, и делалась ставка в развязывании вооруженного восстания в глубоком советском тылу. Бывший красный командир всерьез полагал, что они станут основной движущей силой, благодаря которой осуществится его план.
Крах авантюры
Но надо ли говорить о том, что это было несусветной глупостью, а весь план Бессонова был шит белыми нитками — и это прекрасно понимали в самом руководстве немецкой разведки. Правда, и там хватало своих фантазеров, которым нравились смелые прожекты предателя. И ему дали зеленый свет. Однако, несмотря на голод, холод и унижения мало кто из советских военнопленных согласился участвовать в подобной бредовой операции, заведомо обреченной на провал. Ведь плану авантюриста отнюдь не способствовали ни климатические условия северных широт, ни трудности со снабжением и жильем для диверсантов — в тех краях мало не только дорог, но и поселков. Зато всегда на страже были войска НКВД, а также готовые к переброске в район предполагаемой высадки бессоновцев курсанты офицерских училищ, истребительные батальоны, милиция и прочие вооруженные и военизированные формирования. Все это понимали бывшие советские люди, а ныне военнопленные. В результате, вместо многотысячного корпуса Бессонову удалось завербовать в свою армию лишь три сотни человек.
К тому времени завершилась Сталинградская битва. Тем не менее, немецкое командование планировало в 1943 году взять реванш под Курском. Именно летом этого года заброски диверсантов стали регулярными. Одной из таких групп и стала отправленная во второй половине мая в Архангельскую область спецкоманда, главной целью которой были организации терактов и формирование повстанческих банд. Но попытка ее диверсионной работы была пресечена накорню оперативными действиями работников НКВД.
Следующим шагом Бессонова в начале июня была акция по десантированию небольшого отряда в Печорском округе Коми АССР. К счастью, похозяйничать на берегах Печоры диверсантам так и не удалось: несмотря на то, что все они маскировались под работников НКВД и были одеты в соответствующую форму, ровно через неделю оборотни были обезврежены настоящими чекистами. А глубокой осенью на Вологодчине была задержана еще одна вражеская спецгруппа. Но это только единичные примеры, на самом же деле таких неудач было гораздо больше.
Конец «Бонапарта»
После этих и других многочисленных провалов даже у самых лояльных к Бессонову оптимистов из немецкой разведки открылись глаза на то, какую бездарность в действительности представляет из себя их протеже. И тот снова попал в концлагерь, на этот раз — в Заксенхаузен. Его Политцентр по борьбе с большевизмом был ликвидирован. А вместе с ним были арестованы и его подельники по диверсионной работе — Бродников и Любимов. Чтобы как-то реабилитировать себя, бывший комдив из кожи вон лез, стараясь выполнять как самые разнообразные приказы фашистов, так и предлагая помощь в организации собственноручно разработанных провокаций. Однако, никакие авантюры уже не могли помочь доморощенному Бонапарту. И он так и остался досиживать свое в концлагере.
Перед самым окончанием войны в числе других перспективных для западной разведки кадров он был переведен в американскую зону оккупации. А вскоре по совершенно непонятным причинам изъявил страстное желание вернуться на родину. Что им двигало в этой ситуации — сейчас уже трудно поддается объяснению. Но конец Бессонова оказался логически предрешенным: через пять лет следствия он вместе с другими предателями был расстрелян. А десанты на Печору и в другие районы севера и Сибири так и остались историей его неудачной войны с собственным народом.
