Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.
Ф. Г. Раневская
Фаину Раневскую боготворили все. «Королева кинематографа», «гениальнейшая актриса своего времени», «самая острая на язык», — какие только лестные эпитеты ни летели в ее адрес от современников. Сейчас о ее жизни ходит множество слухов и домыслов. При всеобщей любви актриса была всю жизнь была одинока, и отсутствие спутника жизни породило бурное обсуждение ее сексуальной ориентации: якобы мужчины Фаине Григорьевне и не нравились вовсе. Актерский талант женщины также вызывает теперь сомнения у многих недоброжелателей: так ли уж заслуженно ее расхваливают? Редакция History Time решила разобраться, где правда, а где — лишь домыслы завистников.
Нахальная девятнадцатилетняя девица с удивленно вскинутыми бровями ворвалась в кабинет директора одного из театров Подмосковья в 1915-м году. Едва отдышавшись, она хлопнула по столу рекомендательным письмом авторства антрепренера Соколовского, близкого друга директора.
Дорогой Ванюша, посылаю тебе эту дамочку, чтобы только отвязаться от нее. Ты уж сам как-нибудь деликатно, намеком, в скобках, объясни ей, что делать ей на сцене нечего, что никаких перспектив у нее нет. Мне самому, право же, сделать это неудобно по ряду причин, так что ты, дружок, как-нибудь отговори ее от актерской карьеры – так будет лучше и для нее, и для театра. Это совершенная бездарь, все роли она играет абсолютно одинаково, фамилия ее Раневская…
Казалось бы, на этом редакция могла бы свернуть работу над этой статьей, но директор театра что-то разглядел в этой маленькой запыхавшейся девочке. Он еще раз окинул молоденькую актрису внимательным взглядом и… разорвал письмо. В этом крохотном кабинете богом забытого театра и родилась великая Раневская.
Откровенно говоря, она никогда и не была Раневской. Как не была и Фаиной, а уж тем более — Григорьевной. Она родилась 15-го августа 1896-го года в Таганроге, в семействе Фельдман. Гирш Фельдман, отец будущей актрисы, назвал девочку Фанни.
Уже в четыре года Фанни передразнивала всех, кто ее удивлял. Вот прошел мимо колоритный дворник-татарин, ворча что-то себе под нос, — и девочка тут же подгибала ручку, начинала утрированно хромать и хриплым голоском повторяла за мужчиной слова, значение которых поняла только со временем. Особенно ей нравилось подражать разносчикам мороженого: «Сахарная мороженая! Купите сахарная мороженая!».
Сестра, Белла, смеялась до боли в животе, глядя на лицедейство младшенькой, а вот родители не обращали внимание — мол, ребенок балуется, успокоится, когда пойдет в школу.
Но ожидания не оправдались. Школа воспринималась девочкой как каторга. Уроки делались из-под палки, а все «технические» дисциплины и вовсе игнорировались. Всю жизнь Раневская писала с ошибками — сказалось нежелание выполнять задания по русскому языку. Но был один предмет, который она любила до беспамятства — литература.
Свою любовь к чтению актриса унаследовала от матери. Позже Раневская делилась в интервью историей о том, как мама горько переживала смерть Чехова. Она рыдала так горько, словно потеряла самого близкого человека, но еще сильнее переживалась ею смерть Толстого. «Как жить, как жить?», — словно в бреду, повторяла мать великой актрисы.
Фаина Георгиевна гордилась тем, что жила с Чеховым в одном городе. Летними вечерами она любила приходить к его дому с книгой и читать до глубокого вечера. Вот и псевдоним она выбрала себе из чеховского «Вишневого сада» — Раневская.
Но давайте вернемся в маленький кабинетик подмосковного театра. Уже через пару недель после своего яркого появления Раневская впервые вышла на сцену. Немногочисленные посетители Малаховского дачного театра рукоплескали молодой актрисе, никто и не мог подумать, что эта нескладная, но очень талантливая девочка ни одного часа своей жизни не уделила учебе актерству!
Шарлотта в «Вишневом саде», Змеюкина в «Свадьбе», Дунька в «Любови Яровой» — казалось, роли второго плана становились главными, когда их играла Раневская. Вскоре актрису начали замечать более именитые театры: сначала московский Камерный, а потом уже Театр Красной Армии и Театр им. Моссовета. За всю свою жизнь Раневская не сыграла ни одной главной роли. Актриса с горькой иронией отмечала:
Я как яйца: участвую, но не вхожу.
Каждый, кто хоть раз встречался с Раневской вживую, отмечал бешеную энергетику, исходящую от актрисы. Ее обаянию и харизме завидовал каждый, а острый язык вводил в ступор любого. Оцените сами:
Раневская стояла в своей гримуборной совершенно голая и курила. Вдруг к ней без стука вошел директор-распорядитель Театра им. Моссовета Валентин Школьников. И ошарашено замер. Фаина Георгиевна спокойно спросила:
– Вас не шокирует, что я курю?
Но несмотря на столь яркий характер и успех в карьере, личная жизнь актрисы совсем не складывалась. Казалось, она вообще никогда не заводила романы. Но многие полушепотом поговаривали о том, что Раневская предпочитает женщин. Алексей Щеглов, внук русской актрисы Павлы Вульф, рассказывал о том, как однажды стал невольным свидетелем крайне близкого общения Фаины и его бабушки, которое можно было назвать дружеским с очень большой натяжкой. Застуканная маленьким ребенком, Раневская тут же нашлась, что ответить: «Мы с твоей бабушкой делаем зарядку».
В огонь лесбийства актрисы подлил масла журналист Глеб Скороходов, который был близким другом Фаины. Она относилась к нему с большой любовью, зачастую шутливо называя своим сыном. Долгие часы они проводили в беседе, которые Скороходов потом записывал в блокнотик. Так, по словам журналиста, Раневская без стеснения рассказывала о своей любви к представительницам прекрасного пола. Вскоре из этих записанных диалогов родилась книга. Раневская узнала о рукописи и тут же разорвала отношения со Скороходовым. Книга вышла в печать только после смерти актрисы.
Великая Раневская всю жизнь чувствовала себя совсем одной в этом огромном мире. Прикрывая свои душевные терзания едким сарказмом, она безумно боялась не только жить, но и умереть в одиночестве. Она завела собаку, которого назвала Мальчик — в честь любимого ею Станиславского. Домработницы, в которых актриса пыталась найти подруг, разворовывали имущество постаревшей актрисы, а знакомые все реже и реже заходили в гости.
Сбылось то, чего так боялась Раневская: она умерла в одиночестве. Но, быть может, по-настоящему великие люди и должны уходить так — тихо, почти бесшумно?
