Пальцы, измазанные грязью настолько, что казалось – она уже въелась и не отмыть, бросили в окошко богом забытого ларька мятую сотню:
— Винстон. Синий, — вслед прохрипел низкий мужской голос.
Из ларька укоризненно вылетела запрашиваемая пачка, а недовольная старуха-продавщица с нескрываемой брезгливостью пробормотала себе под нос что-то про немытых голодранцев, время при товарище Сталине и про уважение к старости.
Спешно отбросив целлофановую обертку, мужчина вытащил вожделенную сигарету и с наслаждением щелкнул зажигалкой. В темноте заиграл тлеющий алый кончик и распространился едкий запах дешевого курева. Судя по настроению, жизнь-то еще ничего.
Докурив, понял, что жизнь не просто «ничего», а вообще замечательная штука. Влажный ночной летний ветер шелком гладил по коже, птицы распевали свои колыбельные трели, а луна на небе расцвела во всю свою красу. Издалека казалось, что кто-то подвесил к небу огромную голову санкционного сыра. Ну, знаете, такой вкусный, пятипроцентный, с дырочками. Желудок незамедлительной тирадой отозвался на подобные мысли, высказав все, что он думает о незапланированном разгрузочном дне своего хозяина.
Ямочки на сильно похудевших щеках взметнулись вбок и вверх – мужчина улыбнулся такой прекрасной ночи. Казалось, настолько замечательных ночей он еще никогда не проживал. А впрочем…
Отбросив размышления, которые могли бы резко омрачить столь восхитительное настроение, наш герой нырнул в готическую черноту вполне безобидного парка. Пение птиц смолкло.
