Семь черных дней с 13 по 20 января в Баку творилось невообразимое: потерявшие человеческий облик люди громили и грабили дома соседей, избивали насмерть и резали представителей братского народа – армян. Владимир Туаев – один из немногих уцелевших свидетелей «армянского погрома».
«Я начну свой рассказ с конца, когда из окна своего дома я увидел вошедшие в город войска. Я понял, что мы выжили. В тот момент в квартире кроме меня находились отец, мать, брат, его жена (армянка) и моя двухмесячная племянница. Самое страшное, что крутится у меня в голове по сей день, что я увижу, как ворвавшееся зверье разрывает мою племянницу. Иногда мне это снится по сей день.
Когда все это начиналось, я думал, что все будет не так больно и страшно, как оказалось на самом деле. Когда начались погромы, помимо моей племянницы и жены брата, к нам пришла соседка и попросила спрятать двух детей.
Когда я увидел толпу, направляющуюся в нашу сторону, единственное, что хотел в этот момент, чтобы меня убили первого. Вспоминая эту ночь, очень страшно было видеть и слышать обезумевшую толпу. Это был вандализм, хотя наверное это слишком мягкое слово. В нашем дворе жило очень много армянских семей, к счастью, к этому времени многие уехали из города. При каждом звуке шагов и треске ломающихся дверей, по спине пробегала дрожь. Вспоминая эту страшную ночь, хочу отметить что все мы были беззащитны и всех нас спас Бог и случай. Я выглянул в окно и увидел, как за волосы тащат семидесятилетнюю старуху. Когда я увидел ее лицо, мое сердце остановилось. Это была бабушка моего друга детства. Она всегда баловала меня рыбными котлетами. Ей повезло. Ее сердце не выдержало. Ее глаза не увидели весь этот ужас, который творился во дворе.
Чувство беззащитности пугало и съедало. Когда толпа побежала в наш подъезд, моей племяннице закрывали рот, чтобы вдруг они не услышали детского плача. Под нами жила еврейская семья. Мать дружила с ними и переживала за соседку — она была пожилой женщиной. Мама хотела пойти вниз и посмотреть, как она там. Ее не пустили, и пошел я. Я встретился с ними на лестнице. Мне не хватит и целой книги, чтобы описать, что я почувствовал в эту минуту. Слава Богу, пронесло.
Они шли по заказанным адресам. Вернувшись домой, я услышал, как они ломают дверь квартиры девочек, которые прятались у нас дома. Когда девочки поняли, что ломают их дверь, они стали плакать. Ни они, ни мы не знали, есть ли кто-нибудь в этот момент в их квартире. Рядом жила русская женщина с двумя дочерьми. В этот момент, я понял, что такое русский характер. Она сама вышла к ним на встречу и стала объяснять им, что все армяне давно уехали. Ей не поверили. Вернее половина поверила, а другая нет. Те, что остались, взяли батарею, что лежала между этажами и стали выламывать дверь. Дверь долго не поддавалась, но потом им удалось ее вскрыть. По шуму наверху, я понял, что в квартире никого не оказалось, и почувствовал глубокое облегчение. Вынеся все что можно, они ринулись по другим подъездам.
В подъезде напротив жила состоятельная армянка. У нее стояла железная дверь. Они не смогли ее открыть. Но понимая, что там есть, что вынести, они подогнали кран со стрелой и один полез по стреле к ней в окно. Забравшись в квартиру, он стал слушать наставления вождя племени, который кричал ему, чтобы он выносил видео. На вопрос, что такое видео, вождь ответил, что это то, что рядом с телевизором. Через три минуты он выглянул в окно, держа в руках телевизионный трансформатор. По смеху на улице, он понял, что ошибся и трансформатор полетел вниз. Из ее квартиры выносили все, что было можно унести. Уверен, не зная даже предназначения половины вещей. Пройдясь по нашему двору, они двинулись в соседний. Через некоторое время, за соседскими девочками пришел отец, и они покинули город.
Заканчивая свой рассказ, я понимаю, что то, что согревало и наполняло мою жизнь ушло и никогда больше не вернется.
Прошло уже много лет. Мне очень трудно смириться с тем, что я остался без своего Баку, который я так любил и дорожил им.
Дай Бог, чтобы такое больше не повторилось никогда и нигде».
Владимир Туаев о событиях января 1990-го года в г. Баку.
Записано Кириллом Багировом, Москва, декабрь 2003 года.
