Порой тот, кого мы осуждаем, больше всего нуждается в нашей поддержке. Мы этого не замечаем, потому что осудить всегда легче, чем поддержать. Публикуется впервые.
***
— Так кого ты ждёшь? — спросил я вежливо.
— Тебя, — просто ответил он. — Я знал, что ты встречаешь Киру и пришёл попрощаться.
— В каком смысле… попрощаться? — Мне стало немного не по себе. Какое-то предчувствие, смутное ощущение чего-то важного. — Ты же собирался остаться на Земле навсегда?
Леон улыбался своей самоуверенной улыбкой победителя. Губы улыбались, а вот глаза были грустными. Словно наш светский лев хотел извиниться, да так сильно, что готов был заплакать.
— Ты слышал о проекте «Бур-1″? — спросил он.
— Нет. А что, есть ещё » Бур-2″ и «Бур-3″? — с издевкой спросил я.
— Проект секретный, пока что, но среди наших слухи уже ходят. — Леон не обратил внимания намою колкость, и это было странно. Совершенно непохожие на нашего героя. — В нескольких словах: эксперименты с искривление пространства. Нужны добровольцы, и я согласился.
И тут до меня дошло.
— Лео, — проговорил я медленно и почти сочувственно. — Но ведь это… Это же смертельно опасно.
Разумеется, я был в курсе экспериментов серии » Бур», хотя сам непосредственного участия в них не принимал. Это действительно было смертельно опасно! Ни один учёный не брал на себя ответственность вычислить процент вероятности гибели операторов «Бура», но она была, что для человеческого общества двадцать пятого столетия являлось совершенно неприемлемым. Эксперименты такого типа были редким исключением из правил, и мало кто и учёных соглашался рисковать жизнью ради продвижения вперёд. Тем более, такие выскочки как Леон…
— Это смертельно опасно, — повторил я и умолк. Леон улыбнулся и попросил у бармена два стакана разбавленного спирта и вяленое мясо.
— Ну, выпьем на прощанье? — с улыбкой спросил наш товарищ, протягивая мне стакан.
— Какое прощанье? О чём ты?! Зачем тебе это нужно? — Я понимал, что неправ, но сдерживаться не мог. — Кому ты хочешь доказать?! И что???!!! — На нас стали оборачиваться. — Ты подумал о родителях? О коллегах?! О нас, в конце концов?!
— Будь здоров. — Леон медленно выпил пахучую влагу, и слёзы выступили на его красивых глазах. С непривычки, что ли, а, может, и впрямь расчувствовался. Тоже мне, супергерой. — Пока Кира не прилетела, я тебе кое-что скажу. Расскажу. И будет у меня к тебе одна просьба: до моего отбытия на эксперимент никому ни слова. Потом — сам решай, не принципиально. Но до того как — ни-ни. Договорились?
Я кивнул и выпил, закашлявшись. И Леон заговорил…
***
… — Не знаю теперь, что делать. Я ему обещал, я должен был ждать, а теперь вот…
— Успокойся. — Кира усадила меня в авто и аккуратно пристегнула ремнями безопасности. — Сейчас поедем домой, примешь душ, выпьешь травяного отвару и ляжешь спать. А пока едем, расскажешь всё толком. Если не уснёшь раньше. — Кира улыбнулась.
… Мне снился Леон. Грустный, молчаливый, сидел рядом с моей постелью и что-то рассказывал. Наверное, повторял свою историю: жуткую, печальную и в то же время героическую в самом хорошем смысле этого слова.
Он узнал, что болен, когда вернулся из той самой экспедиции. Врачи долго совещались, но так и не смогли поставить точный диагноз. В двадцать пятом столетии такое бывает крайне редко, один случай на пятьдесят миллионов пациентов. Леону удалось попасть в эту статистическую погрешность.
Сначала он не верил. Он вообще всегда верил только в себя и собственные силы. Долгое время пытался не замечать того, что с каждым днём проявлялось всё сильнее. Один старый и очень опытный психотерапевт назвал это «острым обострением тоски». Со всеми вытекающими последствиями. И тогда Леон вспомнил о проекте «Бур» и практически сразу принял решение. Это было несложно. Гораздо сложнее было уговорить членов Мирового Совета и рассказать обо всём отцу и маме. И ещё очень сложно было признаться самому себе: рассчитывать теперь придётся не на себя и не на свои силы.
Мы с Леоном тогда очень хорошо поговорили. Даже всплакнули оба, даром что учёные, не пилоты какие-нибудь. За десять минут до прибытия борта Киры он ушёл. Через месяц вылет его группы. В один конец. Я верю в нашего светского льва…
Читайте также: Синий
