— Красиво здесь. — Максим медленно втянул воздух: пахло хвоей и чем-то ещё удивительно земным, возможно, даже дымком от костра неподалёку. — Прогонишь или можно остаться?

— Дурачок, — беззлобно ответила Полина. — Кто ж тебя гонит-то? Разве только ты сам.

— Это точно. — Максим прокрутил в памяти свои перемещения за прошедший месяц. — Ну, будем смотреть? — Он достал коммуникатор.

— А почему за столом не стал показывать? — Полина придвинулась поближе, с некоторой опаской поглядывая на Максима. — Там что-то страшное и противное?

— Нет, просто там есть некоторые фотографии, которые сделаны… ну, в общем, нельзя было их делать, — замялся Максим. — А среди гостей были незнакомые, мало ли что… Мне ещё в августе в экспедицию, не хочу неприятностей.

— Ладно, показывай, — улыбнулась Полина.

Рассматривать фотографии — старинная традиция у многих народов населяющих Землю. Семейные альбомы двадцатого века сменились гигабайтами селфи и малоценными снимками домашних питомцев, преимущественно, кошек. А когда люди отправились в космос всерьёз, с освоением планет и крупных астероидов, пришло время космической фотографии. Поначалу приходилось бороться с многочисленными запретами на распространение секретной информации о космических экспедициях, но со временем запреты были сняты ввиду их бессмысленности: Мировой Суд законодательно закрепил за каждым участником межпланетных экспедиций право пользоваться коммуникатором. И вот теперь Мировая Сеть заполнена фотоотчётами покорителей: инопланетные пейзажи, восходы и закаты ближайших звёзд, артефакты давно ушедших внеземных цивилизаций и всё то, что можно оценить и прокомментировать.

— Мало фоток, — констатировала Полина. — Другие больше делают. И в Сеть выкладывают. А ты нет. Почему?

Действительно, почему? Как объяснить то, что кажется очевидным там и совершенно не очевидно здесь?

— Видишь ли…  — Максим немного помолчал, решая, говорить или нет. — Там, в экспедициях, особенно дальних, человек сильно меняется. Особенно, если попадает в покорители. Ведь нам приходится воевать с неизвестностью. Бывает, например, что планета признана безопасной для высадки, ребята спускаются, ставят лагерь. Атмосферы нет, поэтому работать приходится быстро, не до фотографий. Ну, сделают несколько снимков близлежащей пустыни под звёздами. И вот уже собрались обратно, вызывают по связи челнок. И тут начинается буря. Атмосферы нет. Воздуха нет. Перемещаться нечему. А буря есть. Страшная. Людей и предметы раскидывает в стороны, те, кому не повезло приземлиться удачно, погибают там же, на месте. Остальные, найдя укрытие, отчаянно орут в эфир, чтобы поскорее прилетели и спасли их. Но есть чёткие инструкции: посадка в неизученных условиях строго запрещена. Если пилот давно летает и уже ничего не боится, то есть надежда, что челнок спустится и заберёт  оставшихся в живых. А если нет… У нас было такое. Буря продолжалась больше часа по земному времени.  Челнок спустился только после того, как всё стихло. Нас потом ещё два часа доставали из-под завалов. — Максим замолчал.

— А как же… — робко нарушила молчание Полина. — Как же возможно: буря при отсутствии атмосферы.

— А вот так. Не знает пока никто. К той планете после нашего случая год никто не летал. Всё разбирались.

— В Сети пишут, что полёты покорителей теперь абсолютно безопасны. Что сначала на поверхность планеты спускают беспилотники…

— … ну, конечно! — рявкнул Максим. И тут же смутился. — Извини, просто это совсем не так. Беспилотники мы запускаем сами уже с поверхности. Они проводят основную разведку и очень помогают нам, конечно. Но на поверхность первыми спускаются люди. А в Сети пишут, что это, конечно же, запрещено, так?

— Нет. — Полина вернула коммуникатор и взяла Максима за руку. — Пойдём к гостям, а то неудобно.