В старинном городе Гюмри любой путник без труда найдет скульптуру, в которой воплотилась боль и скорбь армянского народа. «Жертвам безвинным, сердцам милосердным», — выгравировано на постаменте этого мемориала. С момента трагедии прошло почти 30 лет, но у подножья памятника всегда лежат живые цветы и горят поминальные свечи. HistoryTime рассказывает о тех, кто пострадал в катастрофе, потрясшей не только Армению, но и весь мир.
7 декабря 1988 года Армения содрогнулась от мощного землетрясения, эпицентром которого стал небольшой городок под названием Спитак. Сухая формулировка «7 единиц по шкале Рихтера» прозвучала как приговор для маленькой республики. Тысячи человек оказались погребенными под разрушенными зданиями, а те, кому удалось выжить, на долгие годы лишились крова.
Марк Григорян, молодой школьный учитель, в то злополучное утро вел очередной урок русской литературы. Около полудня, когда весь класс дружно обсуждал разумное, доброе и вечное, оживленной беседе суждено было прерваться. Внезапно все услышали устрашающий гул, в разные стороны разъехались парты. Девчонки закричали от неподдельного испуга. Педагог выглянул в окно и увидел, как два 10-этажных дома легко покачнулись, будто они были сделаны из картона или пенопласта. На секунду Марку подумалось, что сейчас огромные, монолитные здания сложатся по принципу домино. Однако этого не произошло: подземные толчки прекратились, и дома устояли. Все выдохнули с облегчением. Ребятам казалось, что страшное уже позади.
К сожалению, они заблуждались. Ереван действительно отделался малой кровью, в то время как главный удар пришелся на Ленинакан (нынешний Гюмри), Кировакан (он же Ванадзор), Степанаван и, конечно же, на город-мученик Спитак. Преподаватель литературы и его ученики узнали об этом лишь из сводки вечерних теленовостей.
Марк рассказывал, что после того, как стали известны подробности происшествия, на его телефон обрушился шквал звонков от школьников. Старшеклассники умоляли учителя отпустить их в эпицентр катастрофы. Каждый искренне хотел помочь своим соотечественникам. И хрупкие девочки, и еще не возмужавшие мальчишки стремились в Спитак: они были готовы голыми руками разбирать разрушенные здания и вытаскивать людей, погребенных под обломками. Марк прекрасно понимал и уважал их рвение, однако педагогическая этика не позволяла ему собрать детей и отправиться с ними туда, где они могли оказаться в опасности.
Учитель нашел другой выход. Сразу после землетрясения в больницы Еревана начали доставлять пострадавших. Тогда он предложил ребятам оказать посильную помощь персоналу медицинских учреждений: санитарки катастрофически не успевали ухаживать за всеми пациентами, многие из которых находились в крайне тяжелом состоянии. Старшеклассники не испугались рваных ран, открытых переломов и самоотверженно помогали медсестрам.
Среди их пациентов оказалась женщина, которая за минуту до начала катастрофы развешивала выстиранную одежду на крохотном балкончике типового пятиэтажного дома. Когда земля содрогнулась, армянка рухнула вниз вместе с оторвавшимся балконом. Женщина была убеждена, что ей повезло: главное, что удалось выжить, а ужасающая рваная рана на ноге казалась мелочью среди всеобщего горя.
Марк Григорян рассказывал и о другой пострадавшей, оказавшейся в одной из ереванских больниц. У несчастной была содрана вся кожа на животе: чтобы выжить, женщина ползла по накренившейся бетонной стене, которая могла вот-вот обрушиться. За этими и многими другими искалеченными людьми в больницах ухаживали школьники, в одночасье ставшие серьезными и взрослыми ребятами.
Зима в Ереване редко бывает холодной и колючей, но в те дни казалось, что в трагическом ледяном молчании застыл весь город, вся страна, весь земной шар. Настом не покрылись лишь пылкие сердца добровольцев, спешивших на помощь пострадавшим.
