23-е.
Мама заболела в возрасте 14 лет, когда у неё начались менструации. В ото время у неё начинается сонливость. Она засыпает. Потом во время сна у неё делаются конвульсии. Она бьется по несколько минут. Потом успокаивается. Снова засыпает. Начинает говорить или петь — ужасающим образом. Ее лечили. Это прошло. Когда ей исполнилось 18 лет, болезнь стала возобновляться, но редко: два, три раза в год.
Она уже заранее чувствовала приближение судорог. За несколько дней до отбытия царского поезда у неё была тошнота. Так всегда начинались припадки. Агинушка сделала ей растирание. Растирание делалось всегда перед судорогами. Его надо было делать очень осторожно, так как оно могло подействовать усыпляюще. В тот день она легла ровно в одиннадцать часов. Она уснула тотчас же. У неё находилась Агинушка. Ей приснился сон. Она так рассказывает:
— Я видела сон. Мне приснилось, что прибыла царская карета. Впереди я увидела белых лошадей, но очень маленьких, точно игрушечных. Это было забавно. Как повезут они карету? А на козлах — царь Николай. На нем длинная белая рубашка, на голове корона, разутый и в руке золотой прут. Я спрашиваю — что это за наряд на царе. Мне говорят, — так надо. А почему он сидит на козлах, а не рядом со мной? Потому что с этими лошадьми может справляться только он. Я засмеялась: ведь это же не лошади, а игрушки!.. А теперь начинается самое ужасное… Он стегнул лошадей, они понеслись, как птицы. Бегут по улицам, давя людей. Я слышу хруст ломаемых костей. Вижу кровь. Кровь брыжжет на меня, в лицо, на руки, я вся в крови. Меня бросает и швыряет во все стороны… Я кричу, прошу остановиться… Но царь продолжает размахивать золотым прутом. И они бегут, бегут!.. Мы очутились перед какой-то стеной. Говорят, это Кремль. Хочу подняться — не могу. Вижу перед собой двух людей. Молодую в черной вуали, опирающуюся на палку, и рядом с ней мужика, рябого, босого, в белой как и царь, шелковой рубахе, со страшными глазами. Я кричу, зову — никто не идет ко мне… Подошла только эта дама. Она помогала мне выйти из кареты. Я хочу илти, но чувствую, что мне трудно двинуться…. Проснувшись, я долгое время не могла прийти в себя.
Царица боится этого сна и никому его не рассказывает. Папе она рассказала этот сон уже позднее, когда они остались наедине. Он очень взволновался.
Мне Мама рассказала этот сон, потому что она говорит:
— Когда я увидела тебя на берегу Лебяжьего озера в Царскосельском парке, я тотчас же тебя узнала: ты была та дама, которую я видела во сне…
9 июля.
Я записала и сон Мамы, и то, что она говорит; это не что иное, как… Дело в том, что до тех пор я не ходила с палкой. Это случилось в вагоне.
6-й год.
До того времени ни Папа, ни Мама не обращали на меня внимания. Я не была ни красива, ни интересна для того, чтобы выдвинуться. Это был только случай. Божье чудо.
В конце 4-го года судороги у меня стали сильнее: бывали дни, что я не могла встать с постели, так как не когла держаться на ногах. Я по целый дням лежала, и в тот день тоже. Но в тот день я встала и пошла в парк, к озеру. Там в встретила Маму. Я хотела сделать реверанс, у меня было намерение бросить палку, но я побоялась упасть. Мама все заметила; она вдруг заволновалась; я подумала — от неожиданности. Я подошла к ней — я была в туфлях — и сделала грациозный реверанс. Вечером меня позвали к ней, и с той поры, с того вечера, она меня очень полюбила, и я стала её любимицей.
Мама говорит;
— Прошло уже более десяти лет со времени того сна. Я его забыла и боялась вспомнить. Но, когда я увидела тебя в черном шарфе, с палкой, я узнала тебя тотчас же. Это ты помогла мне выйти из кареты.
9.9.
В этом случае мама говорит правду. Я знаю, что стала ей очень близка с тех пор, как она отняла у меня любимого человека. Я могла бы написать об этом много печального.
17 августа.
Этот сон выдвинул еще одного человека. В нем наше спасение… Я боюсь теперь всего. Все удары я должна принимать на свою голову. Отец всегда говорит, что царская милость остра и жгуча, как чесотка. Ну что ж, пусть так! Если бы я и хотела бежать от царской милости — не могу.
Вчера Мама говорила про 1905 и 1906 г.г. Они все думают, что это Папа опрокинул горшок с угольями и что он поджег Россию.
Нет, это сделала Мама. Она сделала это для того, чтобы спасти трон. Мама при первом причастии дала клятву спасти Россию. Она говорит, что одна капля царской крови стоит дороже, нежели миллионы трупов холопов.
— Народ, — говорит Мама, — умирает потому, что его обманывает интеллигенция.
Это те, кто хочет стать во главе государства.
Мама спасет от них трон.
19 сентября.
Одна вещь кажется мне неверной.
Мама думает, что Папа слушается её во всем, — это не так. Он всегда готов «надеть черные штаны» и опрокинуть, когда нужно, горшок. Он отлично может любить — и всех обманывать. Он любит решать сразу же. Ему также очень нравится, когда Мама и Гневная думают, что он действует в их выгодах. Только бы они были довольны.
А для него это вздор. Он смеется над ними.
5 декабря.
Папа приказал, чтобы позаботились принять Беннигсена. Этот гр. Беннингсен, очевидно, весьма занят своей судьбой. Говорят, он очень богат. Не думает ли Папа связать его судьбу с судьбой Шуры? Пускай он сам поговорит со мной.
5 марта 1909.
Я очень люблю Маму — так, как не люблю никого другого. Но, признаюсь, она держит меня тем, что я её боюсь. Но то, чтобы я боялась царского гнева (отец меня этим пугает), тут что-то другое. Она заразила меня своим страхом. Она боится чего-то. Боится, но сама не знает, чего, она только что-то чувствует.
О, как она несчастна!
У неё всегда предчувствия и страх.
Она боится я ждет… ждет чего-то ужасного. Она человек довольно злой, вернее — жестокий, но когда она спокойна — бывает очень добра и мягка. Но только с теми, кому она верит; к сожалению, она не верит никому, даже Папе.
Но самая ужасная беда в том, что она очень мстительна. Ни одной обиды она не забыла и не простила, она это всегда говорит.
— Они сразу же сделали меня злой.
Они — это Витте и Гневная.
При дворе не тайна, что Мама и Гневная — два бунтующих лагеря. И каждый из них старается перетянуть Папу на свою сторону. Несчастье этой семьи состоит в том, что Папа все время кидается то к Гневной, то опять к Маме. В действительности же он обманывает и Маму и Гневную. Он смеется над ними. Они им управляют. Толкают его. И он как будто ведет их линию. Но недолго. Он старается сделать по-своему, но от этого всем только хуже. По своей натуре он человек не злой, чувствительный, однако иногда бывает хуже всякого изверга. Дикий и хищный зверь, когда рассердится. В нем живет какое-то непонятное упрямство. Гневную оскорбляет, что им руководят другие. И потому он держится своей линии. Когда Мама начинает что-нибудь ему говорить, он отвечает:
— Я — царь, а царю можно только советовать!
Иногда он начинает издеваться и говорит смеясь:
— Может быть ты и права, но я сделаю так, как хочу.
Вот почему в конце концов все идет вверх ногами. Мама говорит, что Гневная хочет вести свои любовные дела, как Екатерина. С той только разницей, что Катерина никого не пускала дальше своей постели, а у Гневной они роются в письменном столе. Гневная набралась от своего кавказца вольных мыслей и толкает Папу на конституцию. Папа не понимает, что Россия — не Германия, что он — не Вильгельм Германский. Вильгельм управляет конституцией, а когда конституция будет в России — она обернется против Николая, и его прогонят, когда найдут, что довольно. Мама убеждена во всем этом. Но как внушить эти мысли Папе, она не знает. Внушить ему мало: его надо запугать. Когда его пугают, он становится грустным, его охватывает страх. В продолжении нескольких дней он слушается и все исполняет, потом начинает пить и снова все приводит в беспорядок. И тут начинается та неразбериха, от которой все министры теряют голову.
14 мая 09.
Вчера Мама сказала:
— Я люблю русские сказки и русские пословицы. Самая лучшая пословица — это: ночная кукушка денную перекукует.
Это значит — Мама думает, что она победила Гневную. Но мне кажется — это не совсем так.
Иногда получается такая чепуха, происходит столько ненужного зла…
Чтобы уязвить Гневную, Мама убедила Папу разрешить в. к. Павлу иметь детей при себе, а сама смеется:
— Я знаю, что Павлик точно баран, а жена его овца, но если их защищает Гневная — пускай она помучается!…
Мама особенно не любит Витте. Он вообще ей неприятен, и, кроме того, ему покровительствует Гневная. Она ненавидит его уже давно. И вот почему.
Когда бар. Фредерикс спросил его, как он находит Маму (это было еще до свадьбы), он сказал:
— В ней мало мягкости, и характер скрытный… И, кроме того, Дармштадт всегда был гнездом нищих и шарлатанов!
Слова эти были переданы Папе (так думает Мама), и вследствие этого он был так холоден к ней первое время.
Другое большое оскорбление состояло в следующем:
Однажды, уже спустя много времени после свадьбы король Эдуард VII (тогда еще принц Уэльский), дядя Мамы обидел Папу. Это было так. Принц Уэльский долго беседовал с Витте, который знакомил его с А(лександром) III, А(лександром) II и вообще со всей династией, так что он познакомился со всеми царями. Во время завтрака принц восхищался фигурой и лицом Александра) III. Потом взглянул на Папу и сказал:
— Ни одной отцовской черты!… Жалко!
И прибавил:
— Положительно, большое сходство с императором Павлом.
Подобную мысль, по мнению Мамы, могли внушить ему только министры, а главное — Витте, который с самого начала невзлюбил молодого царя. Гневная тоже говорила, что у Ники очень опасные черты характера Романовых, от них только мог он унаследовать угрюмый нрав и скрытность. И, зная эти черты, и она сама, и его министры всегда старались выпытать, что он думает. Конечно, лучше всего это делая Витте, так как он очень умен.
13 октября.
Я записываю все это, потому что мне очень часто кажется, что самые важные дела обделываются здесь как бы случайно. И, главное, все зиждется на том, что каждый устраивается так, как ему больше нравится, и на том, что кто-нибудь ловко надувает. В этом много зла и глупости.
В Ходынке Мама решительно обвиняет Гневную, и в. к. Сергея Александровича. Она говорит:
— Это все устроил этот барбос под давлением Гневной. Тут был умысел на жизнь царя. Хотели восстановить против нас московскую чернь.
И, несмотря на то, что все разуверяют Маму, она настаивает на том, что это так.
— Гневная хотела сразу же подорвать престиж царя. И В(итте) также!… Она ни перед чем не остановится!
Мама хранит записку Власова. Как она ее получила, мне неизвестно. Я думаю, ее тихонько подсунула Милица Черногорская. В этой записке он пишет кн. Волконскому, (это было еще до Ходынки, во время коронации):
«Вдовствующая и молодая рвут меня в разные стороны. Он же — и тут, и там. Но только с канарейкой. Сюда он ее привезти не может. Так вот, дадим; ему… с золотой рыбкой, а там посмотрим!»
Золотой рыбкой тогда называли одну московскую цыганку-гадалку, которая управляла Москвой и безмозглым барбосом Сергеем.
Мама истолковала эту записку в том смысле, что все уже было подготовлено к тому, чтобы обмануть Папу, и что Ходынка была целой организацией.
— Я не верю, чтобы это был недосмотр. За такой недосмотр расстреливают! Тут нечто другое. Нужна была не гора трупов простого народа, а только одна голова!
Этому она верила так же твердо, как и всем своим заключениям.
Когда Муравьев докладывая потом Папе о Ходынке, она ему сказала:
— Теперь, царь, ты будешь знать больше, чем тебе докладывают министры!
26 июня.
В бумагах Мамы была в то время записка Плеве, в которой он писал:
«Если вашему величеству угодно, Вы будете знать, кто главные враги трона и откуда ждать выпадов».
Он имел в виду великих князей А. и Михаила.
— Ходынка, — говорит Мама, — показала мне, что я должна спасти царскую семью. И что мне не на кого надеяться.
Гневная сделает все, чтобы убрать Папу с дороги. Прежде всего её влияние на Папу сказалось в том, что он приблизил к себе великих князей. А она знала, что они могут явиться серьезной опасностью. Что она знала это действительно, видно из того, что, пользуясь при жизни А(лександра) III большим влиянием, она настояла на том, чтобы их держали в страхе и на почтительной расстоянии, а тут их спустили с цепи. Их много и им много надо, особенно их б…. Чтобы урвать кусок пожирнее, всякий гнет по-своему и в свою сторон.
Из книги Анны Вырубовой «Фрейлина Ее величества»
